Бейсбольный мяч летит прямо в лицо.
– Ай!
Я едва успеваю уклониться, как он с силой пушечного ядра врезается в картину рядом со мной. Стекло разлетается мириадами осколков и осыпает меня с головы до пят.
Я в полном ступоре, не могу даже пошевелиться. Пальцы разжимаются, сумка падает на пол, но я даже не вздрагиваю от грохота. Внутри разливается вечная мерзлота.
– Кир, как же это? – вырывается из горла короткий хрип.
Я, счастливая, вернулась домой из клиники с потрясающей новостью. Всего-то отсутствовала не больше часа. А тут это…
– Заколебала, курица, своими придирками! – орет разъяренный муж.
Еще бы! Я застала его в самый пиковый момент, который не дала завершить. Наверняка причиндалы теперь сводит болезненной судорогой.
– Кир…
Муж швыряет в меня теперь ручку, лежащую на тумбочке и вопит:
– Убирайся, пока я…
Но я не могу пошевелиться, меня словно парализовало. Смотрю на кровать, где нагло ухмыляется голая девица. Вижу ее полную грудь с крупными сосками, плоский живот, бесконечные ноги.
– Милый, твоя прислуга совсем обнаглела, – тянется она к моему мужу и кусает его за мочку уха.
При этом стерва не отводит от меня взгляда, так и сверлит раскрашенными глазами, словно проверяет на реакцию.
А ее нет. Вообще. Только растерянность и беспомощность.
Кирилл вскакивает, подлетает ко мне и выталкивает в коридор. Он захлопывает дверь, хватает меня за волосы и дергает. Я чуть не вою от боли, кожа горит огнем, кажется, все пряди останутся в его пальцах.
Любимое лицо так близко, запах алкоголя, смешанный с ароматом парфюма, сводит с ума. Темные глаза налиты кровью, как у бешеного быка, рот кривится, и в звериный оскал виднеются идеальные циркониевые зубы от лучшего дантиста столицы.
– Кир, пожалуйста, пусть твоя… пассия уйдет.
– Ты не поняла меня, коза? Это ты убирайся!
– Не могу, – выдавливаю едва слышный хрип. – Это мой дом.
– Твой? Твой? – рычит прямо в рот муж. – Да кто ты такая? Забыла, что сама подарила его мне?
– Подарила? Я? Когда?
Молнией мелькает в голове воспоминание. Я подписываю какие-то бумаги. Хочу прочитать договор, но Кир целует меня в шею, не дает приглядеться к буквам. Так и подмахиваю несколько документов, шальная от любви и желания.
– Вспомнила, курица? – хохочет муж.
– Ты подонок, Кирилл! Какой же ты подо…
И тут он вцепляется жесткими пальцами в мое горло и толкает меня в прихожую. Я задыхаюсь, хватаю ртом воздух, из горла вырываются беспомощные всхлипы.
Или это хрипит, как дикий зверь, Кирилл?
Инстинкт самосохранения внезапно приводит меня в чувство: бью мужа кулаком в живот. Получается слабо и неубедительно. Он еще больше свирепеет, размахивается и отвешивает мне такую пощечину, что впечатываюсь затылком в стену. Слышу поворот ключа в замке, хлопок двери, поток сквозняка по ногам.
Из последних сил я держусь руками за косяки. Кир отпускает горло, пытается отцепить мои пальцы, я сопротивляюсь. Удар по голове не чувствую: просто что-то мелькает над головой, мгновенно темнеет в глазах, и я проваливаюсь во тьму.
Прихожу в себя от холода. По мокрому лицу течет вода. Она везде: на волосах, под шеей, на одежде.
– А-а-а, – будто издалека доносится приглушенный женский плач. – Что делать. Я не хотела… так получилось…
– Заткнись! – это голос мужа. – Дай подумать!
Хочу позвать его, но с губ не срывается ни звука.
– А-а-а… я убила ее.
– Слушай, идиотка, пасть захлопни! – Кирилл звереет, когда его не слушают. – Надо избавиться от тела.
«От тела? От какого? – появляется первая мысль. – От меня? Но я жива!»
Пытаюсь пошевелиться, дать о себе знать, но следующие слова вызывают такой шок, что превращаюсь в овощ уже намеренно.
– Надо ее растворить в кислоте, как в сериале «Во все тяжкие».
– Да ты точно дура! Дурища просто! Где я тебе столько кислоты возьму? У меня не фабрика по переработке химических отходов.
– Тогда расчленить.
– А лучше не могла придумать? И кто этим займется? Ты?
Я слушаю, как мой любимый обдумывает варианты, и цепенею от ужаса. Но ничего не могу поделать: деревянное тело не двигается. Осторожно приоткрываю веки. Я по-прежнему лежу на полу в прихожей, рядом – сумочка и сияющие осколки.
Чего?
Фокусирую взгляд: напольная ваза. Эта тяжеленная посудина стояла на полу в холле. Получается, ею меня огрела любовница мужа?
Наверное.
Голова раскалывается от боли, сознание уплывает.
Смотрю на сумочку. Мне бы дотянуться до нее. Пытаюсь шевельнуть рукой, не выходит.
– А что ты предлагаешь сделать? Что? – визжит девица. – Все тебе не нравится! Да пошел ты!
Быстрые шаги совсем рядом. Закрываю глаза и напрягаюсь. Какой-то шорох надо мной, звуки борьбы.
– Куда собралась, сучка? Натворила дел, а я разгребать должен?
– Откуда я знала, что эта ваза…
– Мозгами надо шевелить, а не…
– Кир, миленький, придумай что-нибудь, – хнычет, сменив тактику, любовница. – Я тебя умоляю.
– Одевайся!
– Куда? – в голосе девицы слышится паника.
– Куда-куда, на задний двор. Яму копать будем.
– Кир, может, посмотришь? Вдруг она еще жива? Тогда скорую…
– Да ты спятила, девка! Скорая полицию вызовет. Как будешь объясняться. Собирайся!
Муж выскакивает из дома и так хлопает дверью, что боль в висках взрывается огненной вспышкой. Я вновь чуть не теряю сознание.
