Күнсұлу – солнечная красавица (каз.)
Сольпуга была гигантской. Длиной почти в одну абда1, она пронзительно верещала, отбивалась своими сильными конечностями и кусала палку, не дававшую ей убежать. За другой конец палки держался молодой парень и, лежа на земле, тщательно зарисовывал насекомое в свой блокнот. Он еле поймал ее и не собирался отпускать, пока не изучит это чудовище полностью.
Вблизи сольпуга на самом деле казалась монстром. Маленькие блестящие глаза, казалось, сверкали ненавистью к державшему ее человеку, она размахивала своими мохнатыми лапками, увенчанными грозными когтями, ее жвала кусали препятствие и сила насекомого поражала воображение. Его внезапно взяла дрожь, когда он представил, что сольпуга сделала бы с ним, если бы была его роста.
Свистящий стрекот прекращался только тогда, когда она атаковала палку своими мощными хелицерами. «Аха, значит звук издается челюстями», – догадался он и занес наблюдение на бумагу. Он настолько увлекся исследованием, что даже не услышал, как его несколько раз позвали.
– Гассан, астролябию! Господи, что ты будешь делать с этим сопляком!
Внезапно что-то мелькнуло перед глазами Гассана, и в облачке пыли он увидел, как сольпуга бьется в конвульсиях, разрезанная на две части. Гассан поднял глаза. Над нам нависал ухмыляющийся Зайед, в руках он держал маленькую лопатку.
– Мы тебя долго будем ждать? Тащи астролябию, – Зайед зло пнул Гассана по заду. Гассан в сердцах вскочил на ноги и встал перед обидчиком, тяжело дыша. Стиснув челюсти, чувствуя пульсирующую кровь в висках, Гассан стоял и молча смотрел в невозмутимое лицо Зайеда. Что мог сделать он, восемнадцатилетний юноша против зрелого закаленного вояки, который взял себе за развлечение доставать его. Но нужно было хотя бы создать видимость сопротивления этой грубой, животной силе.
– Астролябию! Гассан! – Абдул в очередной раз спас его от унижения. Гассан резко развернулся и с плохо скрываемым облегчением сердито начал рыться в сумках.
Пока они настраивали прибор, вся семья приютившего их пастуха собралась вокруг и с немым интересом наблюдала за странными манипуляциями. Абдул сделал необходимые измерения и сверился со старой пожелтевшей от времени картой, завернутой в кожаный чехол.
– Скоро полнолуние, – Гассан посмотрел в утреннее небо, в котором просвечивал еле видимый, почти полностью сформировавшийся лунный диск.
– Да, вижу. Зайед, давай собираться уже!
Маленький караван из трех человек и четырех верблюдов готовился к отбытию. Дети приютившего их пастуха стояли рядом и улыбались во весь рот. Гассан вытащил свой рабаб2, бережно вытер от пыли и, лукаво посмотрев на маленького мальчика, увлеченно ковырявшегося в носу, заиграл. Вся семья кочевников с возгласами восхищения собралась вокруг. Музыка вернула Гассана обратно, в богатый дом под Табуком, в его большую семью. Сейчас они, скорее всего, сидели в тени деревьев во дворе и пили утренний чай со сладостями. Они с отцом сидели бы и играли в любимые отцовские шахматы. Шахматы Гассан никогда не любил – меньше всего хотелось сидеть и монотонно проигрывать. На самом деле у него неплохо получалось, но зачем ограничивать себя размерами доски, когда вокруг такой необъятный мир. Правильно ли он поступил, добровольно отправившись в эту миссию? Отец всегда учил его идти навстречу своим страхам и толкать горизонт дальше изо всех своих сил. Но как же хотелось хоть на немного вернуться домой, в летний вечер, где пахнет его любимыми свежеиспеченными лепешками и кофе с кардамоном, он лежит головой на коленях матери и ее нежные пальцы перебирают его волосы.
Подошел пастух, суровый степняк с обветренным лицом и протянул им бурдюк.
– Возьмите еще воды. Непонятно, есть в том колодце вода или нет, давно там никто не ходил.
– Благодарю, спасибо за ночлег, – Абдул учтиво поклонился, уже сидя в седле и прощально махнул всем рукой. Старик один из всей компании немного знал степной язык и сложную дорогу до цели их путешествия. Пошел уже четвертый месяц пешего перехода из Аравии до татарских земель. Зиму они переждали в северном Мавераннахре, у знакомых богословов и теперь, перейдя великую реку, шли по дикому Турану. Дети какое-то время провожали их, махая руками, потом отстали и путники опять оказались одни посреди степи.
– Гассан, догоняй! – Абдул недовольно покачал головой и повернулся к Зайеду, трусившему рядом.
– Нам никогда не объять это пространство. И не догнать всех этих кочевников, – мрачно процедил Зайед.
– На всё воля Всевышнего. Наша задача – нести его Слово. Даже если они не могут прочесть Книгу, будем рассказывать.
– Да я больше за этим щенком присматриваю.
– Что ты постоянно дергаешь его? Лучше бы сделал из него мужчину – научил бы управляться с оружием.
– Да пытался уже, не хочет, сам же видишь. Ему всякие жуки интереснее.
– Просто у тебя своих детей нет, поэтому и не можешь достучаться. К каждому человеку можно подход найти. Гассан он такой, я бы назвал его тихим бунтарем. Думаешь трус вызвался бы сам с нами? Его отец как узнал про миссию, взвыл. Прибежал ко мне с мольбами, чтобы я его отговорил. Молодой конечно, дурак еще, но не глупый…
