Проходя по кладбищу, навещал родителей, на самой окраине окрикнул меня мужчина.
– Не составите компанию, один не привык, – услышал я.
Подошёл. Сидит уже не молодой, лет за сорок человек. На аккуратно сколоченной скамеечке разложена скромная закуска, бутылка водки и вставленные друг в друга несколько пластиковых стаканчиков.
С фотографии на могильном кресте смотрит старушка. Глаза добрые, улыбка, как стежками ниток, стянута глубокими морщинами. Я присел на край скамейки, спросил.
– Мать?
– Даже не знаю, как ответить,– произнёс собеседник, аккуратно разливая по стаканам водку.
Выпили. Пригревало солнце, спешить было некуда, на кладбище вообще никто никуда не спешит. После недолгой паузы собеседник поведал историю своей части жизни, иногда недолго молчал, дабы успокоиться и разлить спиртное.
– Молодой был, горяч. Воспитывался в детдоме, родители рано ушли «в мир иной», а родня принимать не захотела. У самих, как говориться, «семеро по лавкам». Повзрослел. Устроился на завод помощником токаря. Выполнял простенькую работу, убирался в мастерской. Жил в общежитии. В один из вечеров, возвращаясь со свидания, увидел, как двое избивают одного. Подошёл ближе, два сильно подвыпивших паренька бьют соседа по общежитию. Бьют просто так, для куража, матерясь и смеясь. Не заступиться не мог. Никогда не разбирался в драке с пьяными, нера́вно по силам. Но, деваться было некуда. Быстро эти выпивохи сообразили, что силы не равны и один из них вытащил из кармана нож. Дальше все произошло быстро. Я выхватил из его рук блестевшее лезвием оружие, но он, поскользнулся, или спиртное дало себя знать, падая, наткнулся на него. Рана оказалась смертельной. Разбираться с детдомовцем долго не стали, сосед ни чего связно рассказать не мог. Приговор, пятнадцать лет. Описывать тюремную жизнь не хочу. Вначале «коренные обитатели» пытались обратить в свою, криминальную «веру», потом отстали. Наверно поняли, что бесполезно. Видно натура у меня не та. Первое время был зол на следователя, судью, прокурора. Отпустило. Немного позлился на всё правосудие в целом. Отпустило. Потребовалось три с лишним года и понять, чтобы за оставшийся срок не опускаться, не зачерстветь душой, потеряв все человеческое, необходимо занять себя делом. Начал много читать. Благодарен тем начальникам, которые увидели мои старания и перевели на работу в цех, где я и познакомился с Николаичем, так я его называл. Токарь и учитель от «бога». Мое чтение учебников по металлу, металлообработке, серьёзное обучение меня Николаичем дали свои результаты. «Выпускной экзамен», с лёгкостью выточенное из деревянного бруска страусинное яйцо, получило оценку «отлично». Срок убавили и вскоре он заканчивался. В последние дни моего заключения, Николаич часто проводил со мной беседы.
