Артём проснулся в постели с чужими простынями и тяжёлым, затхлым воздухом. Тревога возникла сразу – будто кто-то шепнул внутри: «это не твоё».
До этого снился дивный сон: чай в клубничной кружке, мама напротив – красит ногти и улыбается той самой, особенной, домашней улыбкой. Всё было хорошо… пока не исчезло.
Сначала пришла тишина – не уютная, как дома, а чужая и глухая. Воздух давил на грудь, а запах был приторный, словно что-то испорченное пытались замаскировать духами. В этот момент Артём вспомнил: накануне вечером мама сказала, что ей срочно надо в командировку.
– Я не могу отменить, – сказала она, резко застёгивая молнию на куртке. – Побудешь у бабушки. Там ещё твой двоюродный дядя с детьми. Не пропадёшь.
– А я у неё раньше бывал? – спросил он.
– Конечно, – быстро ответила мама и отвернулась, чтобы натянуть перчатки. Но в её голосе чувствовалась неуверенность.
– Это из-за того, что меня отстранили от уроков? Но он правда первый начал!
– Нет, Артём, это из-за того, что ты соврал, – ответила она ровным голосом, но он почувствовал, как ей тяжело.
Понимая, что спорить бесполезно, он молча начал натягивать ботинки.
Мама аккуратно надела на него шлем, сама села на мотоцикл, и Артём устроился сзади. Перед отъездом она, как всегда, велела держаться крепче. Уже темнело, и дорога уводила их всё дальше – в деревню, почти в лес. Он зябко прижался к её спине и глубоко вдохнул знакомый запах – бензин вперемешку с жвачкой. Так пахла мама.
Дом стоял на окраине деревни, у самой кромки. Деревянный, двухэтажный, с облупленным крыльцом и покосившейся калиткой. Свет в окнах был тусклым, похоже внутри горели свечи, а не лампы.
Как только они вошли, Артём почувствовал странность. Снаружи дом выглядел обычным, но внутри скрывался целый лабиринт: длинные коридоры, повороты, лестницы и бесконечные двери.
На стенах висели старые советские ковры с узорами. Их было слишком много – словно кто-то пытался ими не украсить, а задрапировать всё: стены, окна и, возможно, даже скрытые проходы.
Стены были увешаны фотографиями. Некоторые выцвели, но часть оставалась яркой и новой. Внимание Артёма привлёк портрет девочки – тёмные волосы, озорной взгляд, чуть прищуренные глаза. Он был уверен, что уже видел её. Возможно, в школе. Кажется, звали Варвара. Но были ли они родственниками?
Он вспомнил, как однажды в классе два мальчика спорили, один стоял, надувшись, и проходившая мимо Варвара бросила:
– Смотри не пукни.
Кто-то тут же издал соответствующий звук, и все засмеялись – инцидент был исчерпан.
В коридоре что-то заскрипело – не шаги, а тяжёлое, скользящее движение по полу. Навстречу им медленно выехал старик в инвалидной коляске. Он оценивающе посмотрел на мальчика, будто снимал мерку.
Мама не задержалась. Только сказала:
– Я скоро приеду. Бабушка будет рада. Поверь. О тебе позаботятся.
Артём заметил, как у неё дрожали руки, когда она снимала с него мотоциклетный шлем. Она поцеловала сына в макушку и крепко обняла, словно боялась отпустить. В её глазах дрогнули жёлтые огоньки. Сначала Артём подумал, что это отражение лампочки, но огни жили своей жизнью.
Потом – звук уезжающего мотоцикла. Артём остался с дедом. В доме пахло сыростью, аптекой и чем-то больничным. Будто кто-то рассыпал таблетки и уронил старую аптечку на пол.
– Здравствуй, Артём. Я – Олег Север. Врач. Сосед. Можешь звать просто – дед. Твоя мама не всё тебе сказала. Она серьёзно больна. Впереди – операция. Я решил сразу сказать, чтобы ты знал… и был готов.
Артём открыл рот, но старик не дал ему ничего сказать.
– Я сделаю всё, что в моих силах. Обещаю. Проходи в спальню. Твои скоро будут, а меня ждут в другом месте. Надо кое-что закончить. Можешь пока прилечь отдохнуть. Я оставил на тумбочке бутылку воды.
Он развернулся и укатил вглубь дома.
Артём ошарашенно стоял в прихожей. Глаза защипало. Такого он не ожидал.
