В детстве Кэт любила носить длинные косы и, вплетая в них ленты яркого оранжевого, малинового или салатно-зеленого цвета, завязывала пышными розочками банты. Иногда делала их разноцветными, используя переливающиеся на солнце ткани. К длинным волосам ее приучила мать, хотя в те времена Прайм быстро рос, городу не хватало воды, поэтому в моду вошли короткие стрижки, короткие платья и шорты.
Каждое лето родители отправляли детей за город, в пансионаты, расположенные на берегах ближайших рек и озер. И сегодня, проезжая мимо знакомой реки Голубики, Кэт вспомнила, как однажды летом в деревне пришла поиграть в войну с ребятами с огромными розово-персиковыми бантами на голове. Предводитель сельской детворы, полный серьезный мальчик Инди, глянув на нее, небрежно бросил:
— Девчонок мы не берем, нам сегодня с мутантами драться...
Разумеется, и мутантов, и войну дети видели только в компьютерных играх, на Кайте-2 войн не было.
— Я не девчонка, — вызывающе ответила Кэт.
— Если ты мужскую одежду напялила, еще не означает, что стала мужчиной, — парировал Инди.
Кэт пришла в настоящем детском военном комбинезоне, синем, «как у солдат». Ее мать могла купить дочери все, что та пожелает. А в деревне по традиции женщины и девочки не могли носить брюки. Для городских отпускниц и туристок допускались значительные вольности, например, короткие платья или туники с леггинсами, но брюки носить запрещалось всем женщинам, за исключением ношения формы женщинами, служащими Военных сил и сил Самообороны. Мать Кэт как раз служила офицером Самообороны Прайма.
— Я не меньше твоего мужчина и солдат, — неожиданно похвалилась Кэт.
Мальчик уже знал, что мать Кэт городской офицер. Он не заподозрил ее во лжи, как поступил бы на его месте любой из городских сверстников. Он повернулся к ней и сделал движения в ее сторону. Сначала одной рукой, потом другой. Двое его помощников, обойдя Кэт сзади, схватили ее под руки. Она могла бы освободиться, но не спешила, дети в Прайме не умели драться, и бояться ей было нечего. А он, отстегнув лямки, приспустил ее комбинезон. Она запоздало дернулась, но Инди успел увидеть.
— Мля-я-я... — удивленно пробормотал он и натянул комбинезон обратно.
Кэт уже слышала это плохое слово, но не знала его значения. Однажды отец его произнес, и мать не разговаривала с ним целую неделю.
Инди дал своим знак отпустить ее и согласился:
— Я с ней играю.
Этот случай не стал единственным в ее детстве. Однажды ребята играли в мяч. Настоящего футбола в небольшой по территории и численности колонии еще не было. На поле забрел малыш «лесо», а когда к нему подкатился мяч, схватил его. Мяч оказался красивого светло-коричневого цвета с белыми пятиугольными логотипами фирмы по всей поверхности. «Лесо» долго рассматривал его, игроки подошли и потребовали мяч обратно. Но «лесо» их не понимал, несмотря на то, что он возвышался над ними, ему было от силы четыре года. Он напугался и прижал свою находку обеими руками к себе. Отобрать у него мяч по-хорошему не получилось.
Кто-то осторожно пнул «лесо» носком сандалии, потом другой и пошло. Кэт поняла, что дети бьют «лесо» ногами только когда услышала его плач. В этот момент несправедливость и насилие перестали быть для нее абстрактными понятиями. Она пробежала площадку на одном дыхании, влетела в круг, бросилась на ребят и расшвыряла их по сторонам.
— На своих-то че бросаешься? — Вставая, потирая бок и показывая ей «вальты» у виска, спросил ее один из ее друзей. — Ты че, ненормальная?!
Рядом с малышом «лесо» Кэт казалась в два раза меньше его. Она стояла, сгруппировавшись в боевой стойке, как научила ее мать, и немного дрожала от возбуждения.
— Только подойдите! Перебью всех! — звонко пообещала она.
В действительности нападать на нее никто и не собирался. Все отошли на безопасное расстояние, ожидая пока Кэт или «лесо» вернут им мяч. Тут прибежала высоченная мать ребенка, схватила свое чадо, отобрала у него мяч, бросила детям и поблагодарила Кэт на своей лингве:
— Тинко, пуэлла! — что означает: «Спасибо, девочка!»
— Нонати тинко («Не стоит благодарности»), — ответила она так же на лингве, а лесочка удивленно вытаращилась на нее.
Окружающие их не поняли. Люди не знали древнего языка, около ста лет они не пользовались лингвой, ее заменил городской ситибейсик. В погоне за чистотой крови Прайм не допускал гуманоидов, и в городе давно забыли лингву. Поэтому городская девочка, свободно изъясняющаяся на древнем языке, вызвала удивление не только у «лесо».
Прошло много лет, и Кэт, и Инди выросли, а сейчас, проезжая мимо знакомой деревни, она вспомнила большие деревья у излучины реки. Именно из-за нее городских детей летом отправляли за город — там было много чистой воды недалеко от города!
— Инди, мы хотели искупаться на закате, — грустно напомнила она.
— Кэт, не истери, ты ведешь машину, — сказал мужчина в красивом серо-голубом костюме, сидевший на переднем сидении дорогого автомобиля рядом с подружкой.
— Инди, а у тебя в метрополии есть тезка, Индиана Джонс, он тоже умудрялся везде находить приключения на свой зад, — насмешливо ответила Кэт.
