История эта началась давно, еще в 1991 году. В Агинске, в Забайкалье. Однажды вечером Ганьжима поняла, что муж ей изменяет. Она и раньше догадывалась, но никаких доказательств у неё не было.
А сегодня Баир пришёл домой пьяный, от него пахло сладкими духами, и он сразу лег спать. На его рубашке Ганьжима обнаружила следы красной губной помады. Как будто за мгновение вся ее жизнь пролетела перед ней.
Пять лет тому назад они поженились, вот молодая семья празднует свадьбу с друзьями за огромным столом. Вот они закончили учиться и живут в общежитии. Он в ней души не чает, и дарит новые платья, вот они отдыхают на море. Вот два года тому назад они празднуют новоселье – им дали квартиру из жилищного фонда торговой сети.
Не заладилось у них год назад. Баир хотел детей. Когда получили квартиру, Баир опять заговорил о детях. Ганьжиме было тридцать четыре тогда. Молодая женщина не жаловалась на здоровье, но почему-то не беременела. Сестра Ганьжимы и свекровь настаивали на том, что ей нужно лечиться.
Она сходила к врачу, тот прописал курс лечения, про-цедуры и сказал, что еще нужно ехать в санаторий лечиться и отдыхать.
И на лечение и на отдых нужны были деньги и время. А в это время у Ганьжимы начался карьерный рост, ей обещали хорошую должность, и уехать означало упустить эту должность.
На работе, посоветовавшись с лучшей подругой, и обсудив все возможные варианты, в том числе, что она молода и красива, а должности просто так не валяются на дороге, Ганьжима выбрала карьерный рост.
Подруга говорила:
– Никуда твой муженек не денется, а ты будешь хорошо зарабатывать, должность у тебя будет хорошая, и деньги появятся, так и на море в санаторий съездишь.
Такие слова нравились Ганьжиме, и она перенесла лечение и отдых на потом, тем более что детей ей не хотелось – она говорила, что хочет пожить для себя.
Баир предлагал купить путевки, он говорил, что займет денег на санаторий, но Ганьжима все разговоры на тему лечения и отдыха переводила к беседам на другие темы. Баир все понял, и разозлился. Он не мог смириться с тем, что жена не хочет от него детей, для него это было равносильно предательству. Ганьжима и Баир теперь стали часто ругаться. Он придирался ко всему, и по поводу и без. Говорил, что она плохая жена, что не любит его, что плохая хозяйка, находил мельчайшие недостатки. Ганьжима понимала причины, но думала про себя: «перемелется». Однако вышло иначе.
Теперь, глядя на пьяного Баира, она лихорадочно соображала. В голове мысли перепрыгивали с одной на другую: «Я пожинаю плоды своей беспечности!». За этой мыслью пришла другая: «Надо что-то делать!», «Учинить скандал!», «Найти соперницу и наказать!», «Пойти к шаманке?». Ганьжима остановилась на последнем варианте.
На следующий день с утра она пошла к шаманке.
Когда-то она уже пользовалась ее услугами, когда только познакомилась с Баиром. Она вошла в обычный подъезд трехэтажного дома, позвонила в дверь на первом этаже. Ей открыла полная женщина, простоволосая, в бордовом бархатном домашнем халате, в мягких тапочках на небольших каблуках. Ганьжима прошла за шаманкой по темному коридору и вошла в темную комнату, которая была заставлена мебелью. Из полумрака со стен на нее смотрели какие-то портреты, в центре комнаты стоял стол, покрытый тяжелой темно-зеленой скатертью. Ганьжима села за стол рядом с зеленой лампой и стала разглядывать хрустальный шар, чернильницу, пучок перьев в резном стакане, какие-то косточки на блюдце, колоду карт. Ничего не поменялась за пять лет, с тех пор как она была тут единственный раз, когда гадала про Баира, и получила от шаманки приворотное зелье. Шаманка села в кресло напротив.
Ганьжима со слезами рассказала ей, что муж изменяет, что пьяный приходит домой. После чего положила на стол фотографию Баира.
Шаманка взяла снимок в руки, приподняла на лоб дымчатые очки и стала разглядывать фото. Затем резко перевела глаза на Ганьжиму, словно уколов её взглядом.
Ганьжима отшатнулась от такого резкого, пристально-го и колючего взора. У неё было ощущение, что шаманка залезла внутрь нее, узнала все сокровенные мысли. Это было неприятно, Ганьжима вздрогнула.
– А ты достойна лучшей участи, милочка, – сказала шаманка и рассмеялась, – это говорю тебе я, Алдана!
Ганьжима опустила глаза, ей был неприятен колючий взгляд, переворачивающий всё внутри. Она не ответила на лестные слова, промолчала. Комплименты сейчас Ганьжиму не интересовали.
– Хочешь вернуть мужа? – спросила Алдана, глядя на Ганьжиму из-под очков.
Ганьжима кивнула.
– Тогда делаем так: ты принесёшь мне кусочки его ногтей, его волосы, которые возьмёшь с расчёски и каплю кро-ви. Опять же его…
Ганьжима задумалась, где и как ей достать кровь? Алдана продолжала:
– Мы совершим ритуал, и он у нас заболеет. Да так заболеет, что не сможет выходить из дому. Ты будешь ухаживать за ним, и однажды скажешь ему, что если он не оставит свою любовницу, то умрёт. Услышав такие слова, он согласится. И как только он согласится, как только пообещает оставить любовницу, я дам тебе зелье, выпив которое, он пойдёт на поправку.
