Эта книга – важная часть моей души. Мысли о писательстве, литературном творчестве, нелёгком ремесле редактора и о возможности называться писателем вообще собраны на этих страницах.
Я хочу сказать спасибо каждому, кто поддерживал меня во время работы над романом.
Её первому редактору – Наталье Спеховой. Она была свидетельницей зарождения хулиганской парочки Кита и Сержа, давала ценные советы и вселила в меня уверенность, что я пишу не зря.
Её первому читателю – моей бабуле. Она искренне смеялась над шутками, хвалила сильные места в рукописи и ждала продолжения.
Её литературному редактору, моей подруге – Ксении Полтевской. Она помогла довести стиль рукописи до идеала, подсветила спорные места и написала прекрасную рецензию на роман.
Спасибо вам от всей души! Благодаря вам «Кит, ловец букв» выходит в настоящий читательский мир. Что ж, пожелаем ему удачи!
Зачем помогать писателям соблюдать мнимое равновесие?
Люди и так разберутся, без него, без Кита.
Ведь пока есть зло, будет и добро…
Е. Фираго. Кит, ловец букв
Анализируя художественный текст, всегда нужно найти точку отсчёта: с какой позиции оценивать написанное. Когда автор пишет роман о книгах, писателях и редакторах, пусть и с фантастическими допущениями, то всегда ожидаешь, что ведущим принципом прочтения произведения будет интертекстуальность. Однако в случае романа «Кит, ловец букв» это ожидание не оправдывается.
Безусловно, интертекст в романе есть. Главная пара героев – Кит и Серж – напоминает античных Ахилла с Патроклом, мифологических Гильгамеша и Энкиду, библейских Давида и Ионафана, а также более современных нам Шерлока Холмса и доктора Ватсона, Пуаро и Гастингса, Дон Кихота и Санчо Панса, Фродо и Сэма и многих других. В паре Кит и Серж есть что-то неуловимое, взятое, как мне кажется, от всех подобных канонических пар, но в то же время они не повторяют ни одну из них.
Пара Саша – Марго сразу же ассоциируется с Мастером и Маргаритой, ведь юноша мечтает написать роман, доказывающий, что бессмертие заключается в словах. Он чуть не умирает, когда из-за махинаций Азраилова теряет свою рукопись, а спасёт его, конечно же, Маргарита.
Кепи Кита начитанному человеку напомнит о шапке Холдена Колфилда, Шерлока Холмса, шляпе Раскольникова и даже Безумного Шляпника (а может, Распределяющей шляпе из «Гарри Поттера»?! ). В любом случае такая яркая художественная деталь бесконечно расширяет наше представление о внутреннем мире героя. Думала ли автор про все эти возможные параллели у читателя? Не знаю, но не лишним здесь будет вспомнить слова У. Эко: «Чаще всего критики находят такие смысловые оттенки, о которых автор не думал. Но что значит „не думал“? <…> Теперь это не важно. Текст перед вами и порождает собственные смыслы»1. Вот об этих смыслах я и хочу порассуждать.
Но сначала о жанре, сюжете и персонажах.
«Кит, ловец букв», как следует из авторского жанрового определения, это фантастический роман. Однако, я думаю, всё гораздо глубже, и фантастический роман на деле оказывается… литературной сказкой. Доброй историей, призванной исправить несправедливость мира, уравновесить добро и зло (а это ключевые онтологические концепты любой сказки).
О чём же роман? Издавна существовал только мир рукописных текстов, но затем появляются пишущие машинки, начинается компьютеризация… И мир разделился надвое. Были созданы два управления – Печатное и Непечатное. В небольшом городке России конца девяностых неустанно трудится смотритель Кит, сотрудник Непечатного управления. Он пытается удержать хрупкое равновесие между двумя мирами. Однажды Кит и его помощник Серж чуть не погибают, вступив в контакт с дневником отчаяния. Кит на время выведен из игры и не может больше поддерживать баланс между мирами. Узнав об этом, Печатное управление начинает свою игру. На город обрушивается ливень из чёрных слов, и Непечатный мир оказывается на грани исчезновения. С помощью Сержа и кота (своеобразного ангела-хранителя) Кит приходит в себя и останавливает смерч из чёрных букв.
Всё это, конечно, очень далеко от фольклорных первоисточников. Но если вспомнить слова М. Н. Липовецкого, то окажется, что «подлинная литературная сказка – совершенно самостоятельное произведение с неповторимым художественным миром, оригинальной эстетической концепцией, произведение, которое не только в сюжетном, композиционном отношении ничем не напоминает народную волшебную, но даже образный материал черпает из литературных или совсем не сказочных фольклорных источников. <…> Однако ограниченность содержательности жанровой формы литературной сказки кругом ценностных ориентиров, свойственных народной волшебной сказке, подтверждает гипотезу о присутствии в фундаменте всякой литературной сказки неразложимых элементов жанрового архетипа народной волшебной сказки, её „памяти жанра“. Авторы литературных сказок актуализируют семантические „блоки“, образующие ядро художественной модели мира, выражающие сущность художественного мира волшебной сказки именно как целостного мирообраза»
