― Отбой! Всем спать! – луч фонарика скользнул по свежевыкрашенной стене щитового домика и поймал чью-то голую пятку, сверкнувшую на крыльце пузырьком мозоли и тут же растворившуюся в темноте. – Третий отряд, я ведь караулить буду!
Все знали, что Михалыч не шутит. Если поймает кого на улице после десяти вечера, можно собирать вещички и выдвигаться на ближайший автобус до дома. Спорить со стариком было себе дороже, а вот если поладить с ним, можно было отмазаться от дежурства в столовой или разжиться банкой мясных консервов.
Михалыча уважали, лет тридцать, как он обосновался в должности бессменного сторожа в «Заре» и присматривал за школьниками. Для мальчишек он был легендой, водить с ним дружбу считалось высшим шиком.
Ни для кого не было секретом, каким маршрутом он ходил после отбоя. Все знали, что Венировна, директор лагеря, выдает ему списки, за кем из детей нужен особый надзор.
Все, кроме Ванечки Стрельцова. Его никто ни во что не посвящал, что было ужасно обидно. Быть новичком в десятом классе, это как попасть под проклятье.
– Сядь ты, ― шикнул на Ваню сосед и толкнул его на разобранную кровать. – Пусть покурит. У него все равно скоро сериал начнется, больше пяти минут тут не проторчит.
Михалыч поднялся на крыльцо и приземлился на верхней ступеньке. Не нравился ему этот Стрельцов. С первого взгляда было ясно, что неприятностей от него не оберешься. Такому все приходится силой втолковывать, никаких авторитетов не признает. А здесь с этим шутить опасно. Куда можно в лагере ходить, куда нельзя, и в какое время одному лучше не оставаться – рассказать-то, ему расскажут, но ведь не послушает. Вся надежда, что Ива его быстро уму разуму научит. Ива был хороший парень, правильный.
– Отвали, меня девчонка ждет! – Ваня попытался вырваться. Под сдавленные смешки ребят еще двое мальчишек кинулись к нему и придавили к матрасу.
– Слушай, тут у нас, в «Заре», свои правила. Делай, как говорят, и не высовывайся!
– А то что? Опять бить начнете? – Ваня оскалился, извиваясь ужом в цепких руках одноклассников.
– А ты ничего про наш лагерь не слышал? Тут раньше приходское кладбище было. Давно, теперь уж ни деревни, ни церкви нет. Правда, если по тропинке через лес идти, можно выйти к развалинам графской усадьбы. Беседка там есть одна, в ней-то оно и поджидает, ― в комнате повисла удушливая тишина, как будто своими разговорами мальчишки привлекли чье-то недоброе внимание.
– Да пошли вы! – рявкнул Ваня и прихлопнул присосавшегося к коленке комара. – Что я, вчера родился? Кладбище, призраки, никакой оригинальности! Что мне теперь, всю ночь с вами зависать?
– Тихо! Чего разорались? – из темного дверного проема в спальню просунулась белобрысая голова, и кто-то из ребят испуганно вскрикнул. – Заткнулись быстро! ― двумя широкими шагами Ива пересек комнату и сел рядом с Ванькой. Кровать под его весом застонала, а металлическая сетка прогнулась чуть не до пола. – Так, ты – новенький!
Он уперся в Стрельцова тяжелым взглядом, изо рта у него несло арбузной свежестью, запах кислого пота смешался с дезодорантом, очевидно, тоже на свиданку намылился. Ваня отодвинулся на несколько сантиметров – больше отступать было некуда, и кивнул.
– Да что так напрягся-то! – вожатый положил ладонь на Ванькино плечо и прижал парня к стенке. – Дело есть для тебя, очень важное! Согласен мне помочь?
Ванька неуверенно улыбнулся, кто бы на его месте отказал такому бугаю.
– Вот и отлично! Натягивай штаны, пойдем, я покажу, куда.
– Так я… это… меня ждут, ― Стрельцов попытался отказаться, послушно влезая в джинсы и зашнуровывая кроссовки.
– Ванек, тебя же так зовут? – Ива выглянул в коридор. Вокруг домика не было ни души, Михалыч давно докурил последнюю сигарету и ушел смотреть очередной детектив. Ива быстро уговорил старика довериться ему и не мешать, чтобы не происходило. Он с пятого класса ходил в приятелях у сторожа и был у него на хорошем счету. – Сделаешь все, как я скажу, не пожалеешь, она благодарить умеет… ― и, не договорив, он спрыгнул с крыльца, остановившись под тусклым желтым фонарем, облепленном мошкарой и мотыльками.
– Кто это «она»? Чего ты вообще ко мне привязался, ― бурчал Ванька себе под нос, но от Ивы не отставал.
– Че, думаешь Ива слинять хочет? Новенького вместо себя послать? – зашептались мальчишки, разбежавшись по своим кроватям.
– А если он не справится, запорет обряд?
– Ну и поплатится, тебе-то что? Спать давайте!
Вместо того, чтобы придавить подушки и закрыться от комаров простынями, одноклассники Ваньки прилипли к окну и смотрели, как две темные фигуры пересекли игровую площадку, залитую желтым электрическим светом, и исчезли в зарослях клена, за которыми начинался овраг.
― Ты про ведьму знаешь? – Ива говорил, не оборачиваясь к Ваньке, довольно хмыкая, когда в потемках очередная упругая ветка со свистом огревала Стрельцова.
– Сговорились вы все тут, что ли! Первая же ночь, а у вас уже от нечисти ступить некуда! Не верю я в такую хрень, идите малышню пугайте.
Как только они сошли с дорожки, огибавшей по периметру спортивную и игровую площадки, трава под ногами стала выше, а темень сильнее. Последний подмигивающий тусклым глазом фонарь на углу вспыхнул и с треском погас. И все время была какая-то возня под деревьями – то ящерица юркнет, то лягушка выскочит или вспорхнет потревоженная птица.
