Книга моих побежденных страхов. Зажмурься, улыбнись – и ты снова в детстве!

© Маруся Юрьевна Гагарина, 2019

ISBN 978-5-0050-3196-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Она уже уснула?

– Почти. Извините, нужно идти, – миловидная девушка в халате старается говорить как можно мягче. – Все будет в порядке.

Фраза дежурная, и вряд ли маме легче от того, что она её услышала сейчас. Вокруг меня, будто солнечные зайчики, прыгают разноцветные пятна, а потом наступает ватная, рыхлая темнота.

– Мам, больно! – пытаюсь убрать прозрачную трубочку катетера я. – Щиплет!

Она улыбается в ответ, на глазах слезы, но старается держаться, я вижу. И помню все в деталях: мне два года, стены больницы, много белых халатов – они, будто шумная птичья стая, летают по длинным коридорам. Серые, будто речные камушки, глаза внимательно осматривают пространство, и мне совсем не страшно: только хочу, чтобы убрали ненавистные трубки, а ещё – поехать домой.

Похоже, это был последний раз в моей жизни, когда я совсем ничего не боялась и смотрела на мир, как на большую коробку с игрушками.

– Маленькая дрянь! Выходи живо, все равно же найду!

Я едва успеваю перевести дыхание от бега, стараюсь не делать резких движений: сарай, в котором прячусь, битком набит садовым инвентарем. Но я не отличаюсь грацией, и тонкая ручка огромных граблей больно бьет по затылку:

– А-а-а! – не могу удержаться я. Падает ещё что-то: кругом стоит звон, будто одновременно разбилась сотня глиняных чашек. Сердце так колотится о грудную клетку, что, кажется, вот-вот переломит самую тонкую кость и вылетит на свободу. Скрипит дверь, и я вижу малиновое от злости лицо сестры, в стёклах очков пляшут злые огоньки:

– Ну, все! – вопит она. – С меня хватит! В садике после обеда спят! – и хлопает меня пониже спины.

– Н-но я-а же не в са-адике! Бабушка разрешала просто лежать и чита-ать! – меня захлестывают вселенская обида, тоска по бабуле и моим любимым книжкам, которые теперь, в тихий час, мне запрещено брать в руки.

– Ты – ужасная сестра! – я ужом вьюсь в её руках, пытаясь освободиться. Безуспешно: они вцепились в подол платья мертвой хваткой.

– Что я тебе обещала, забыла уже? Что делают с теми, кто не слушается? Дрянь такая! – хлесткое слово снова вырывается наружу. – Пошли-ка!

– Правильно говорить – «пойдём!», – дрожаще-хлюпающим голоском вставляю я, поражаясь собственной смелости и дерзости. – А ещё в школе учишься!

Я знала, что пожалею о сказанном, но ужас перед наказанием сестры мгновенно съеживается, все в ссадинах плечи расправляются. Странное чувство: горжусь собой одновременно с готовностью умереть от страха.

Она тащит меня в подвал: там сыро, странно пахнет и рядами стоят банки с заготовками, а ещё темнота – хоть глаз выколи.

– Посидишь, подумаешь над своим поведением! С крысами! – последнее слово она выпаливает особенно громко и от души хлопает тяжелой крышкой.

Я шумно дышу, кажется, отсюда крысы унесли весь воздух – иначе как объяснить почти полное его отсутствие? На подмогу, как всегда, приходит воображение: серые создания ловят лапками невесомые облачка и аккуратно опускают их в заплечные холщовые мешки. Поймав все, что летало в бархатной тьме, они подмигивают друг другу и длинной вереницей отправляются в обратный путь, по своим уютным норкам. Интересно, как у них там? Крохотные стульчики, кроватки, чай, наверное, пьют, за столиком, накрытым кружевной скатёркой, дуют на горячее так, что длинные усы подрагивают…

– Я дома! – папин голос невозможно не узнать.

Сестра спешно освобождает меня из заточения, стараясь не смотреть в глаза отцу.

– Не слушалась вот опять, – оправдывается она.

Он хмурится ей, улыбается и подаёт мне руку, а я глазами отвечаю: «Не волнуйся, я победила!».

Когда есть тот, кто крепко и нежно держит тебя и твоё сердце, в этом мире нечего бояться, даже если на пути внезапно случается двоюродная старшая сестра, а тебе всего пять.

Лето – это отдельный, совершенно особенный сорт счастья. Это щеки, перемазанные ягодным соком, сладковатые травинки во рту, звон прозрачных стрекозиных крылышек, сон в копнах душистого сена. И прогулки!

– Лаймка, Лайма! Гуля-ать!

Огромное облако рыже-белого пуха накрывает меня с головой, пытаюсь нащупать стальное колечко на ошейнике. Наконец, успешно, и я защелкиваю на нем карабин поводка. Тяжело дыша от июльской духоты, моя верная подруга ложится рядом: запускаю ладошку в длинную струящуюся шерсть. Под светом ярких лучей волосинки кажутся золотыми: по ним то там, то тут пробегают крошечные искорки. Вот бы одолжить немного драгоценных длинных ниточек и изготовить себе чудо-панамку! А что? Мама вязала мне такую голубую: только ведь она совсем обычная. А эта защищала бы меня от всего плохого, что только есть на свете…

Мы идём по улице – обе горды собой и друг другом, и улыбаемся. Да, представьте, собаки тоже умеют улыбаться!

Вижу друзей, бегущих навстречу, вместе мы заворачиваем на пустырь под горой. Случайных прохожих здесь нет, и я отцепляю карабин. Мишка держит за пазухой мяч, громко выкрикивая слова считалочки: звучит последнее – и мы бросаемся кто куда. Лохматое облако звонко лает и пытается догнать сразу и мяч, и нас. Мы захлебываемся хохотом, падаем на изумрудную мягкую траву, и длинный язык щедро облизывает наши загорелые лица.