Развитие миграционной лингвистики вызвано интенсификацией явления миграции в последние десятилетия. «Миграция изучается в различных науках не как простое механическое перемещение людей по территории, а как сложный социальный процесс, затрагивающий практически все сферы человека» [Зубарева, Шустова, 2019]. В настоящее время миграция рассматривается как социально-политическая и культурная проблема, имеющая глобальный характер и связанная с рядом серьезных «вызовов» современному обществу. Однако одновременно она видится как позитивное явление – возможный фактор улучшения экономики, обогащения культуры, науки, развития связей между людьми. Процессы миграции неизбежно связаны с языком и процессами в сфере культуры, так как миграция переходит межъязыковые и межкультурные границы. В результате появилась новая ветвь лингвистики – миграционная лингвистика, которая исследует все взаимосвязи между языками и миграцией.
В Европе, как отмечает С. В. Шустова, миграционная лингвистика развивается на протяжении нескольких десятилетий. Ее активное развитие происходит, например, в Германии (Е. Г. Гугенбергер, Т. Крефельд, Т. Штель) [Шустова, 2019]. Изучение миграционных процессов и их влияния на языковую ситуацию не является абсолютно новым направлением. Оно, по словам немецкого исследователя Е. Гугенбергера, имеет глубокие корни в истории лингвистики [цит. по: Шустова, 2019б, с. 158]. Западная лингвистика начинала разработку этой темы с изучения миграционных процессов в США, Канаде, Австралии, внутри Европы [там же]. В России миграционная лингвистика стала развиваться позже, однако для большой страны, которая населена носителями множества автохтонных языков, она является актуальным направлением гуманитарных исследований. Точную цифру количества языков в современной России установить трудно. Министерство науки и высшего образования Российской Федерации оценивает примерное количество используемых языков и диалектов как 277 и более [277 языков и диалектов используют народы России]. Уже по причине взаимодействия множества языков внутри страны – феномена, который становится особенно заметным и обостряет ситуацию при миграции, – социальные, политические и языковые стороны миграции являются важным исследовательским направлением для российских ученых.
Исследователи признают, что миграционные процессы серьезно влияют не только на социальные и культурные условия жизни на тех или иных территориях, подверженных иммиграции или эмиграции. Они воздействуют на состояние естественных человеческих языков, интенсифицируя их трансформацию. Поэтому нельзя сбрасывать со счетов внутриязыковой аспект, тесно связанный с экстралингвистическим, а именно непосредственное структурно-семантическое взаимовлияние языков при тесных контактах их носителей [Мороз, Чурилова, Калашникова, 2021; Костева, 2022]. Многие процессы, происходящие в языке на синхронном уровне и в диахронии, вызваны интенсивной миграцией: она влияет не только на активизацию лексических заимствований, но и на перенос понятийных и структурных категорий с одного языка на другие, на развитие вариантности языков, на взаимодействие мировых, крупных и миноритарных языков.
В предисловии к коллективной монографии «Миграционная лингвистика в современной научной парадигме» [Миграционная лингвистика …, 2019а] С. В. Шустова подчеркивает культурно-языковую сторону тематики: «Миграционные процессы связаны и сопровождаются взаимодействием языков и культур, в этом отношении интерес представляют анализ языковой компетенции в области родного и неродного языков, частота употребления того или иного языка в различных коммуникативных ситуациях, роль родного языка как фактора самоидентификации, особенности влияния вероисповеданий на язык и культуру» [там же, с. 4].
1. Объекты и задачи миграционной лингвистики
Как упоминалось выше, интенсификация миграционных процессов в мире стала главной причиной формирования и развития миграционной лингвистики как отдельного направления лингвистических исследований. Тема является многогранной, по-скольку для полного освещения явления она должна охватить не только лингвистическую, но и социальную и культурную стороны миграции.
Исследователи формулируют объект, предмет и задачи относительно новой области исследований. В качестве ведущих объектов миграционной лингвистики С. В. Шустова и Е. В. Исаева называют три направления: 1) язык мигрантов; 2) моделирование динамических процессов, обусловленных миграционными процессами; 3) моделирование миграцинного дискурса. Предмет миграционной лингвистики определяется как многовекторный, включающий: разработку базовых категорий миграционной лингвистики; формирование и развитие ее теоретической базы и методологии; создание модели миграционного дискурса [Шустова, Исаева, 2019]. Наиболее объемной частью тематики в сфере миграционной лингвистики является, по мнению исследователей, определение задач направления, в число которых включаются: 1) выявление контактных аспектов взаимодействия языков, функционирующих на одной территории, например пиджинизация и креолизация; 2) описание взаимодействия национальных (титульных) языков и анклавов, разработка типологии анклавлов; 3) выявление позитивных и негативных сторон мобильности этносов в языковом плане; 4) лингвокультурный аспект – моделирование языковой картины мира мигранта; 5) изучение причин языковой агрессии со стороны как титульной нации, так и мигрантов; 6) анализ языковой политики и отражающих ее нормативно-правовых актов, определение прав и обязанностей участников ситуации; 7) разработка типологии языковых ситуаций, обусловленных миграционными процессами и желанием мигрантов сохранить свою культурно-языковую идентичность, и, с другой стороны, разработка вопросов аккультурации (культурной адаптации) мигрантов; 8) разработка типологии коммуникативных пространств, обусловленных миграционными процессами; 9) анализ динамических процессов в языке, обусловленных миграционными процессами; 10) разработка понятия «мобильное многоязычие»; 11) моделирование процессов ослабления речевой конфликтогенности; 12) моделирование лингвистичеких аспектов миграционных процессов; 13) изучение роли интернет-сетей в сохранении языковой и культурной идентичности мигрантов и их аккультурации [Шустова, Исаева, 2019а, с. 10–11], см. также [Kerswill, 2006].
