По традиции осенний бал устраивали в огромном холле административного здания Академии. Ради такого события ряды белых колонн увили гирляндами золотистых осенних листьев. Гирлянды, становясь тонкими и невесомыми, уходили под звездчатые своды потолка, и казалось, что они там парят в воздухе. Белые мраморные стены тоже были украшены резными листьями вперемешку с россыпями звезд, прозрачных, играющих гранями словно бриллианты. На балконе расположился оркестр, прямо под балконом установили небольшое возвышение, откуда ректор традиционно произносил приветственную речь. Вдоль стен поставили изящные скамьи и столы, а сновавшие туда-сюда официантки подносили все новые и новые блюда.
- Красиво, - мечтательно выдохнула Элла и цокнула языком, - однако, мы пришли рановато.
До начала ежегодной речи Варуса оставалось больше часа.
Студенты собирались пестрыми стайками. Девушки походили на экзотических бабочек, легкие и воздушные. Ткани переливались, искрились, загадочно мерцали. Мужская половина студентов была одета более сдержано: классические костюмы, по большей части темные, белоснежные рубашки. Стянув свитера, толстовки и потертые штаны, мальчишки резко преобразились в очень привлекательных молодых людей, потанцевать с каждым из нах – сплошное удовольствие. Даже Хельм, лохматый и рыжий, стал другим: аккуратно собрал волосы в хвост, облачился в темно-синий костюм (Луиза подозревала, что в тон туалету Эллы), и выглядел молодым и серьезным аристократом.
- Красиво, - повторила Элла, отпуская локоть жениха, - пойдем, припудрим носики, пока еще ничего не началось?
Луиза согласилась.
Туалетная комната располагалась на первом этаже, была выдержана в приевшихся уже бело-золотых тонах. Элла остановилась перед огромным, во всю стену, зеркалом и принялась поправлять макияж – по мнению Луизы, и так идеальный. Приглашенная девушка-визажист колдовала над ними не меньше двух часов.
Луиза оглядела себя. Платье сидело как влитое, обнимало второй кожей, лишь ниже бедер ниспадая мягкими фалдами. Макияж был неброским, но при этом придавал лицу кошачье, даже немного хищное выражение. Блеск на губах мерцал бриллиантовой пылью.
Она невольно зажмурилась. Интересно, что скажет Дарс, когда ее увидит? Понравится ли платье?
В груди остро кольнуло сожалением, что он не может обнять ее и прижать к груди прямо сейчас. И плевать, что брат императора. Она бы из кожи вон лезла, чтобы он чувствовал себя счастливым…
Из-за двери донеслись первые звуки музыки – плавной, текучей, словно воды равнинной реки. Элла в последний раз провела пуховкой по щеке и шумно защелкнула пудреницу.
- Все, идем. Наверное, уже начало.
… Когда они вернулись в холл, Луиза будто вынырнула из тихого омута в сверкающую вьюгу. Танцы еще не начались, кое-кто уже наведался к накрытым столам, и всюду были веселье, гомон, суета.
- Элла! Идите сюда! – Хельм, стоя у колонны, помахал им рукой. В другой руке он уже держал бокал с пузырящимся шампанским.
Увлекаемая за руку подругой, Луиза мазнула взглядом по возвышению, отведенному преподавателям. Сердце радостно встрепенулась: Дарс уже был там, стоял спиной к залу и с кем-то беседовал. Неподалеку от него с бокалом стоял Вейн Арсум и, как показалось Луизе, кого-то искал взглядом в толпе разряженных в пух и прах студентов.
Стоило им добраться до Хельма, как словно из-под земли вырос Клайв Эшлин. Небрежно поигрывая бокалом, он, казалось, внимательно слушал повисшую на другой руке Миранду. Девушка что-то щебетала, не умолкая, и Элла прыснула в кулак.
- Бедняга, - шепнула она Луизе, - Миранда доведет его до позорного бегства.
- Но она ведь не виновата, что Клайв ей нравится…
«И я не виновата, что чем дальше, тем сильнее влюблена в Дарса Эшлина. Просто так получается».
- Привет, - сказал Клайв, - а я уже был на балу в прошлом году. Каждый раз одно и то же. Могу поспорить, что и доктор Варус будет произносить прошлогоднюю речь.
- Поглядим, - хмыкнула Элла и устремилась к накрытым столам, - Лу, давай сюда. Ух, сколько здесь всего!
Угощение и в самом деле было роскошным: крошечные круглые бутерброды на шпажках, тарталетки с пестрыми салатами, пирамиды, сложенные из ломтиков фруктов, мясные и сырные нарезки. Луиза аккуратно взяла тонконогий бокал, наполненный бледно-золотистой жидкостью, принюхалась. Пахло яблочной сладостью. На вкус оказалось непривычно, но куда лучше, чем те коктейли, которыми потчевала Элла. Подцепив крошечный бутерброд, Луиза тихонько отошла к стене – но так, чтобы видеть Дарса. В зале потемнело, и было не совсем понятно, то ли это искусственно гасили освещение, то ли подкатывали сумерки. Как раз в это время вперед вышел ректор и начал монотонно бубнить в усилитель о начале года, о роли науки в современном обществе, о блистательных перспективах, которые непременно ожидают самых успешных и талантливых. Дарс Эшлин стоял, облокотившись спиной о стену, и неторопливо потягивал что-то из широкого бокала. Полумрак медленно сгущался, Луизе было плохо видно его лицо, но ей казалось, что мысли мистера Эша слишком далеки от осеннего бала.
- А сейчас я предоставляю слово куратору нашей академии! – прозвучал голос Варуса.
