Космический вертеп. Роман-откровение III тысячелетия. Том I

Двенадцать голов склонились над картой полушарий. На карте вырисовывались привычные очертания материков и океанов, разделённых меридианами и параллелями. Но, вместе с тем, изображения на карте больше напоминали средневековые образцы с их символическими знаками и раскрашенными от руки рисунками. По ободу полушарий наряду с градусами были проставлены знаки Зодиака и разложены небольшие разноцветные камешки, кое-где металлическим блеском сверкали монетки, а в центрах секторов отражали свет люстры круглые небольшие зеркала.

Седовласый человек, единственный из всех, чей цивильный костюм был прикрыт сверкающим позументами плащом, торжественно произнёс:

– Поддержкой нам могут служить слова фараона и мага Древнего Египта Мерикара: «Единственный день может стать вечностью. В течение единственного часа можно сотворить будущее, ибо Бог знает того, кто действует вместе с ним».

Приступаем!

И вот руки двенадцати потянулись к карте. Зависнув на мгновение, как двадцать четыре спицы единого колеса, они стали производить круговые движения – двенадцать в одном направлении, и двенадцать в другом. Постепенно под руками как бы образовалась плотная подушка энергии, которая, уплотняясь, двигала руки кверху. В какой-то момент руки, подталкиваемые этой неведомой силой, поднялись и повернулись ладонями вверх. А затем, одновременно, участники этой «Тайной вечери» схлопнули ладони.

Лампы мигнули, и свет на мгновение погас. За окном сверкнула молния, и почти сразу грянул гром, заставив всех вздрогнуть. Наступившую тишину нарушил внезапно обрушившийся на Москву майский ливень, шум которого вернул всех к реальности.

Вновь вспыхнувший свет осветил лица, обращённые с немым вопросам к наставнику.

– Операция окончена! Природа посылает нам знак. Мы сделали всё, что должны были сделать!

Всего мгновение назад за тёмными окнами поезда привычно мелькали огоньки тоннеля. Гудящий шум наполнял салон, смешиваясь со звуками голосов, смехом и музыкой, пробивавшейся из наушников плееров. В этот вечерний час пик в вагон метро набилось немало народу. Счастливчики, которым удалось раздобыть сидячие места, читали, дремали, разглядывали нависшие над ними животы. Покачиваясь в такт вагону, переговариваясь между собой, держались за поручни неудачники, опоздавшие занять свободные места.

Парочка слегка подвыпивших граждан вполне интеллигентного вида пыталась изобразить адекватность, причём один довольно громко комментировал политические события, а другой сосредоточенно вглядывался в газету, которую держал вверх тормашками.

Импозантный кавказец средних лет более того, чем этого требовала теснота, притирался к красивой блондинке, глядя на которую невольно возникал вопрос: «Что она делает в метро? Такие на мерседесах разъезжают?». А девушке некуда было отодвинуться, и она злобно взирала то себе под ноги на большие клетчатые сумки, то на двух их хозяек, голоса которых выделялись на фоне общего шума южными интонациями.

Всё было как всегда – обычный весенний вечер 21 мая 2012 года. Разве что в этот день было солнечное затмение, но его в Москве, сияющей огнями иллюминации и рекламы, никто даже не заметил.

Только что всё было как всегда, и вдруг всё переменилось!

Некоторые потом вспоминали, что на какой-то миг почувствовали головокружение. Другие обратили внимание на туман в глазах, и на то, что неожиданно перестали понимать то, что читали. Пожилой армянин, переживший землетрясение, разрушившее Спитак, сравнивал свои ощущения с теми, что были в момент первого толчка. Но это уже было потом…

А сейчас за окном бушевала стихия. И вагон уже раскачивало не движение, а порывы ветра, неистовствующего снаружи. Струи воды обрушивались на крышу, били в стёкла, просачиваясь в вагон. Свет погас, но всполохи молний непрерывно бросали на испуганные лица людей плевки зловещего пламени, а раскаты грома заглушали прокатывающийся волной визг женщин. Всё напоминало какую-то феерию из фильма ужасов. Одна из пассажирок потом вспоминала, что подобное видела в Голливуде, на специально построенном аттракционе, моделировавшем всемирную катастрофу. Тогда она, хотя и понимала, что находится в выставочном павильоне, в центре цивилизации, как и многие, тоже визжала, но скорее от восторга и эмоций, чем со страха. Теперь же всё было более чем серьёзно. Ужас охватил даже самых стойких и бесстрашных из этих людей. У некоторых не выдерживали нервы: кто-то пребывал в спасительном обмороке, кто-то, наоборот, проявлял активность, настойчиво бился в закрытые двери, кто-то громко причитал – и паника приобретала всё больший размах. Далеко не все способны спокойно рассуждать и мыслить в подобной обстановке.

Вдруг зычный голос, в котором чувствовались начальственные нотки привыкшего командовать человека, перекрыл шум голосов и вой ветра: