* * *
В кабинете главы древнего рода Магади в удобных креслах устроились двое: сам хозяин кабинета и самый старший представитель этого рода, сильнейший в клане маг.
За окном догорал красный закат, предвещая ветреные дни. Изрядное облегчение жарким летом на южном побережье. Правда, мужчинам не было до этого дела.
Глава рода с ожиданием и интересом поглядывал на дальнего родича. Слишком привык он за предыдущие годы, что тот никогда не лезет ни в политику клана, ни в дела рода. Тем не менее, узнав о желании девочки пройти ритуал на родовом алтаре, Ромус попросил о разговоре, и глава рода не мог ему отказать. Сильнейших не игнорируют.
– Допусти ее, – ровно попросил маг.
Брови главы рода непроизвольно взлетели.
– Основание?
Они оба знали, что девочка слабая.
Да, в свои шестнадцать она уже имеет проявленный контур пятого магического ранга. В будущем она станет очень неплохим магом, особенно по меркам не самого сильного клана.
Но прямо сейчас она ничего из себя не представляет.
Сейчас у нее начальный третий ранг, и до минимальной границы принятия в основу рода ей еще далеко. Более того, девочка прежде не проявляла никакого желания остаться в роду. Впрочем, возможно, она попросту не задумывалась на эту тему.
Однако факт оставался фактом: она не готова, и они оба это знали.
– Чую, – так же коротко ответил Ромус.
Глава рода нахмурился. Чуйка этого мага стала легендой последней клановой войны, и отмахиваться от нее сейчас мужчина не мог себе позволить. Правда, судя по тому, что именно чутье маг привел в качестве аргумента, разумных соображений у него нет.
Глава рода никогда не спрашивал об источнике столь мощной интуиции, да и не рассказывают о таком даже самым близким. Он давно подозревал, что это как-то связано с родовым алтарем.
Понятие «интуит» родилось не на пустом месте. Периодически в магических родах появлялись люди, которые были связанны с алтарем настолько тесно, что почти всегда видели верный путь.
– Она практически наверняка сможет войти в род через два-три года, – сказал глава рода. – И почти наверняка провалится сейчас.
– Я знаю, – кивнул маг.
– И все равно просишь допустить?
– Да.
Ромус и сам не знал, почему готов просить за эту ветреную малолетку.
При взгляде на нее глаза в глаза он прекрасно понимал, что она не пройдет испытание. Ни силы воли, ни магической силы, ни даже желания развиваться в ней не было.
А стоило отвернуться, и это ощущение таяло. Словно кто-то ему на ухо шептал, что нужно попытаться, причем именно сейчас.
Глава рода смотрел магу в глаза и видел только его спокойную уверенность. Уверенность человека, который выжил на острие всех ключевых ударов двухлетней клановой войны. Единственный из всех.
Гарантированное усиление рода через несколько лет – или легендарная интуиция сильнейшего мага клана. Сложный выбор.
Однако древний род не дожил бы до нынешнего момента, если бы руководствовался только логикой. Переиграть можно всех, и масса сгинувших в веках родов тому пример.
Древняя кровь – это не только сила. Это еще и умение выбрать верный путь, каким бы безумным он ни казался поначалу.
– Хорошо, я допущу ее, – решил глава рода.
* * *
Сознание вернулось рывком, словно кто-то дернул рычаг. Звуки, запахи, ощущения, воспоминания – все нахлынуло разом. И боль, которая, похоже, и стала тем самым спусковым крючком, который вынудил очнуться.
Открывать глаза я не спешила, еще только света не хватало ко всей этой какофонии.
– Она пришла в себя, – раздался низкий рокочущий голос.
– Оставь нас, – этот голос властный, жесткий. Аж самой захотелось встать и выйти.
Хлопнула дверь.
– Девочка моя, открой глаза, – чуть смягчился голос.
Послать бы его с такими просьбами. И так слишком много всего, не хочу пока ни света, ни визуальных картинок. Но возразить не могу, голос не слушается. Пришлось с трудом продрать-таки глаза и проморгаться.
Когда мутная пелена ушла, я увидела собеседника.
Мужчине было сорок лет. Его лицо было словно вырублено из камня ленивым скульптором на скорую руку: смуглая кожа, жесткая складка губ, широкие резкие скулы, холодные темные глаза, короткий ежик темных волос. Он был скорее сухощавый, чем подтянутый, но порода в нем чувствовалась. Один из тех, кто издали бросается в глаза и не вызывает сомнений в своем положении: аристократ.
Одет в обычные серые брюки, белую рубашку и небрежно распахнутый темный пиджак.
– Узнаешь меня? – спросил он.
Молчу.
– А, ты же говорить не можешь, – хмыкнул он.
Я согласно прикрыла глаза.
Не уверена, что я его узнала, хотя в калейдоскопе обрывочных воспоминаний это лицо мелькало. Глава рода. Дядя девочки, в теле которой я очнулась, если я правильно разобрала. Ладно, все это потом.
Он сейчас уйдет. Еще пару минут меня помучает вопросами – и уйдет.
– Первая попытка провалилась, – с ухмылкой сообщил мужчина. – Впрочем, ты и сама уже догадалась, после победы на больничную койку не попадают. Лекарь поставит тебя на ноги за три дня. У тебя остался месяц, помни об этом. Точнее, две с половиной декады, ты провалялась без сознания четыре дня. Я верю в тебя, девочка моя. Не подведи.
Высказавшись, он потрепал меня по голове и вышел из комнаты. Вновь хлопнула дверь, наступила тишина.
