Поле горело, и ветер гнал пламя на нас. Урожай пшеницы погибал, но всем было плевать. Тут лишь бы выжить. Впрочем, и поле загорелось от наших действий: мы подожгли один мотоцикл, да и бронетранспортёр рядом ярко полыхал.
Перед нашей группой стояла задача задержать противника, что мы и делали. Встав в засаде, тупо залегли в пшенице, потому что не было времени выкопать стрелковые ячейки. За нашей спиной – деревня на десяток дворов, где спешно эвакуировался медсанбат. И не уползти: немцы, оправившись от первого удара, вели активный огонь, подавляя наши огневые точки. Часто работали танковые пушки. А нас тут всего чуть больше взвода с одной сорокапяткой. Да и пушку нашу уже сбили, перекосило её, вон она, с вывернутым колесом. Из-за щита виднеется окровавленная кисть убитого бойца из расчёта.
А следом за пламенем на нас двигались и немецкие танки. Это «чехи», их уже знакомые клёпаные силуэты. Многие из наших парней вскакивали, не выдерживая вида огня, идущего на нас стеной. А я пока продолжал стрелять из своей СВТ. Левый фланг засады был не так задымлён, что давало возможность видеть перебегающие фигуры немцев. Это, похоже, вермахт, а не СС, с которыми мы дрались всего каких-то два часа назад. Впрочем, после того боя от сорок пятой стрелковой дивизии, где я был приживалой, осталась едва половина полка.
Я отложил винтовку (все магазины уже расстрелял, перезарядить нужно), достал из своего хранилища немецкое ПТР и прижался щекой к прикладу. Оно единственное в нашей группе. Впрочем, о нём никто не знал, это мой недавний трофей. Но сейчас без этого ружья уже никак.
Прицелившись, я выстрелил, и ружьё отлично показало себя против брони «чехов»: первая пуля, пробив лобовую броню, сгинула внутри. Хотя машина оставалась на ходу, экипаж вскоре полез наружу: на донышке пули была смесь слезоточивого действия, она их и выгоняла. А тут я и второй подбил. Из пяти оставшихся ещё три подбили и подожгли наши артиллеристы, пока их самоходка не накрыла. Остальные наши выбивали пехоту и танкистов.
Тут немцы начали садить миномётами. И, должен сказать, я словно что-то почувствовал. Только и успел дёрнуться. Хотел перекатиться, а тут меня как раз накрыло и тут же выбило из сознания. Если бы я не промедлил, убирая оружие в хранилище, может, шанс бы и был.
* * *
Была ночь. Я сидел на берегу реки и, задумчиво кидая камешки в воду, размышлял. Знаете, хоть с магами я знаком, это у меня первое перерождение. Даже предположить не мог, что умру и очнусь в теле молоденького, восемнадцатилетнего бойца. Парня звали Герман Одинцов. Это ещё нормальное имя, мои родители мне тоже дали редкое – Добрыня.
Думаю, пока сижу тут на реке, находясь в самоволке, стоит описать, что происходит, а то непонятки со всех сторон. Зовут меня Добрыня Никитич (смеяться не надо, да и привык я уже), а фамилия самая что ни на есть обычная – Иванов. Родился и жил в Казани, да и после армии туда вернулся, там и помер. Странная была смерть, хотя я даже испугаться не успел. Лифт вдруг рванул – похоже, оборвались тросы – и с двадцатого этажа ухнул вниз. В общем, шансов у меня на моём шестидесяти четвёртом году жизни не было. Хорошо один в кабине был, пока поднимался на свой двадцать второй этаж. В этом новом доме (четыре года, как сдан – считай, новый) у меня была квартира.
Вообще, можно много что рассказывать: про семью (она большая, но обычная, среднестатистическая советская, а потом и российская семья), про армию, о путешествиях по родной стране и как я исколесил весь земной шар, но я не буду этого делать. Я расскажу о другом.
Это случилось в восьмидесятые, сразу после моего возвращения из армии. Я грибником был, и в тот раз как раз погулять вышел, на разведку, чтобы потом с матерью и женой уже на машине приехать. И встретилось мне в лесу бородатое чудо-юдо в балахоне, и я тут же оказался обездвижен. Встреченный мной чел оказался магом. Русского языка он не знал, но ментально, глядя глаза в глаза, мог общаться образами, между прочим, вполне информативно. Ему кое-что было нужно, и он показал образами, что именно. В большинстве металлы. За услугу обещал наградить.
Нужное ему я достал за неделю. Правда, маг сильно ворчал, что металлы, мол, с примесями, но в итоге они ему подошли. Получив необходимое, он занялся ремонтом железного блина портала. Маг был не один, с учеником – забитым заморышем. Они явно прибыли из средневековья. Лес покидать боялись: попробовали было выйти на автотрассу, но та их напугала рёвом мчащихся мимо грузовиков. Пока маг с учеником ремонтировали портал, я им и еду приносил. А через шесть дней они отбыли в свой мир.
Думаете, я просился с ними? Ага, прямо разбежался. Мне и в Союзе здорово жилось. Однако подарок я получил, причём маг сказал, что он действителен на все мои жизни. Я тогда не придал значения этим его словам, и только переродившись, понял, что он имел в виду.
Подарком было безразмерное хранилище. Вообще, их устанавливают в аурах магам, но и обычные люди могут носить их и использовать. Маг знал, что такой подарок мне точно понравится. Но если у магов хранилище действительно безграничного размера (ну там за тысячу тонн – хранилища по весу измеряются, а не размеру), то у обычных людей (простецов, как он нас называл мысленными образами) – не более пяти тонн. Это максимум, на что хватает энергии в аурах простецов, потому что при большем размере хранилища оно начинает тянуть из своего владельца жизненную силу, постепенно, в течение лет пяти после установки, убивая его.
