Каждый шаг, ступивший на пепел, давался болью.
В выжженных городах и полях жизнь упразднилась скоропостижно.
Ноющие мысли терзали разум одиночеством и отчаянием,
Не давая отдохнуть изможденному телу бренно идущего.
Пыль и пепел стеной заполняли взгляд, уводя его до горизонта.
Все, что было за ним, было однообразно и безжизненно.
Скиталец был отвержен небом, землей и судьбой,
И в руках его селились лишь ветер и пустота.
Порочная земля отказывалась принимать его шаги,
Солнце отказывалось давать скитальцу тепло,
Редкие птицы отказывались петь ему чудесные песни, так как сами прибывали в горе.
Нерушимый волей своей, ведомый чистыми помыслами, не сраженный Великим огнем,
Скиталец уходил все глубже в выжженные земли,
Где расплавленная каменная плоть покрывала некогда цветущие сады,
В поисках новых надежд и ожиданий чуда.
Йиргон Великий
Отрывок из гилады
«Разоренная плоть земли»
«Трактат о тихом пепле»
457 индикт Нового Газзалакса
Ход Чиэвы.
Виж-Дираль был удивительным по красоте городом. В нем переплетались архитектура и пышная зелень, изящно дополняя друг друга. Дома были построены из совсем иного песка, чем в Ким-Рабане, придавая городу розовые оттенки. Виж-Дираль был моложе, чем Ким-Рабана и это ощущалось во всем: в скорости города, в его людях и музыке, которая лилась чуть ли не из каждого закоулка. Сюда съезжались молодые люди в желании найти дело по душе. В основном это были парни и девушки, живущие глубоко в непроходимых лесах или предгорных районах. Виж-Дираль принимал всех, но не все добивались заветных целей.
Утреннее солнце постепенно подходило к зениту, изрядно согрев здания, каменные постройки и дороги. Жара начала сменяться нестерпимой духотой. Чистое небо сулило Виж-Диралю прекрасный шаккамский день.
Яфф Мутрабуза вел Гиона по незаметным улочкам, чтобы прайлис не попадался на глаза горожанам. Одни встретят его с вопросами, другие – с пожеланиями, третьи – с проклятиями. От всего этого прайлис быстро уставал. Да и сегодня он приехал сюда не общаться с народом.
Парень, ведя своего хозяина по городу, в рукаве держал иглу Каомо на случай непредвиденных обстоятельств. Просочившись сквозь узкие и кривые улочки, они подошли к незаметному домику, стоящему в зелени недалеко от центра города. Перед домиком была небольшая полянка, в шагов десять, путь к которой преграждали кованные ворота и забор из резных прутьев.
Городская жара подходила к своему апогею. На лбу Яффа проступили мелкие капельки пота.
– Мы на месте, – проговорил загорелый Яфф и позвонил в небольшой колокольчик, весевший на воротах.
– Как думаешь, он будет рад нас видеть? – спросил прайлис, осматривая двухуровневое здание.
После повторного звонка к ним вышла молодая хрупккая девушка в черном строгом платье и белом фартуке. Лицо ее не выдовало ни радости, ни недовольства. Черные волосы были спрятаны под белой косынкой.
– Добрый день! – произнесла девушка и посмотрела на Гиона.
– Здравствуй, здравствуй, Лия, – снисходительно пробормотал Яфф и повел Гиона во внутрь домика.
Девушка зашла за ними и заперла дверь. В доме было прохладно. Несмотря на крохотные черты снаружи, внутри дома было достаточно просторно. Запах уюта и чистоты наполнял комнаты. Яфф и Гион некоторое время стояли и наслаждались холодком, пропитанным сквозняками и легкой сыростью.
Немного отойдя от жары, Яфф спросил, обращаясь к девушке:
– Где он?
– Он внизу, – смиренно ответила девушка и указала на дверь, которая вела в подвал. – Вам чего-нибудь приготовить?
– Пожалуй, да, – не давая сказать Яффу, вставил Гион. – Сделай нам два холодных сока из ягод.
Яфф согласно махнул девушке головой и она поспешила прочь на кухню.
– Пошли! – скомандовал Гион.
Отворив дверь в небольшом межкомнатном промежутке, они увидели деревянную лестницу, ведущую вниз к искусственному желтому свету. Яфф спустился первым.
– Яфф, – послышался знакомый усталый голос, – Чтоб тебя океанские духи при первой возможности разорвали на части и утащили на дно!
– Ты чего? – Яфф явно не ожидал такого приема. – Я, между прочим, тебе жизнь спас. И вот так ты меня благодаришь?
– Да лучше бы ты меня оставил умирать на берегу, к утру от меня бы ничего не осталось.
– Подумай о детях, Радимб, – сказал Гион и сошел с лестницы на бетонный пол.
Глаза Радимб и Гиона встретились: настойчивый взгляд Гиона и взгляд обессилившего мужчины.
Комната была залита неживым болезненным светом, который лился из большой лампы, подвешанной к самому потолку. Воздух был свежий, но все таки, в нем были заметны запахи лекарственных трав, гнилой плоти, мочи, пота и еще многих зловоний. Это был обычный подвал. Слева был стеллаж во всю стену, в котором был собран всякий хлам: от старых кружек до подгнивших коробок. Возле койки, на которой лежал Радимб, стояло ведро – очевидно для испражнений. Почти под потолком была щелочка, которая вела на улицу. Сквозь нее в комнату просачивался дневной свет, звуки города и свежи воздух. Возле другой стены лежали доски, с торчащими из них кривыми гвоздями.
