Просторная тусклая комната, бархатно-синие стены заставлены высокими книжными шкафами, плотно набитыми различных размеров томами. Атласные темно-зеленые шторы неплотно прикрывают единственное окно, из которого просачивается неяркий свет. В центре стоит широкий крепкий стол, на котором беспорядочно разбросаны книги и в бронзовом подсвечнике одиноко горит оплавленная свеча.
За столом в широком кожаном кресле удобно расположился человек среднего возраста, худощавый, в тонких очках с золотистой оправой. Темно-коричневый пиджак на белой рубашке, сочетался с того же оттенка брюками и черными остроносыми ботинками. Человек периодически аккуратно отпивал из расписной фарфоровой чашки, небрежно держа в руке один из раскрытых томов, при этом внимательно читая.
Неожиданно дверь в комнату без стука открылась, и на пороге возник посетитель. В противоположность хозяину – невысокий, плотный, даже чуть одутловатый, с небольшой залысиной на голове, которая обнажилась, как только данный субъект почтительно снял шляпу и чуть поклонился. Посетитель удивленно обвел взглядом помещение и подобострастно улыбнулся.
– Здравствуй Авигдор, – кивнул человек за столом.
– Приветствую вас… – замялся на мгновение гость.
– Елеазар, в этот раз можешь звать меня именно так. Присаживайся, – добавил хозяин, жестом указывая на одно из двух пустующих кресел.
– Благодарю, – пропыхтел Авигдор устраиваясь. – К чему такая обстановка? – поинтересовался он.
– Мне нравится этот антураж, – отложил книгу в сторону и посмотрел на своего собеседника Елеазар.
– Всегда хотелось узнать, зачем вы так часто принимаете человеческий облик? – с любопытством спросил гость. – Разве такое воплощение не ограничивает ваши возможности? Имеет ли смысл читать эти книги, если вы способны за мгновение впитать всю заложенную в них информацию?
– Быть человеком очень удобно, – ответил хозяин. – По-своему удобно, – добавил он, заметив удивленный взгляд собеседника. – Это тело, безусловно ограничено, но в его несовершенстве и кроется главное преимущество человека над богом. Без этого воплощения, я бы никогда не смог получить удовольствие от неспешного прочтения книги, наперед зная все действо целиком. В итоге, лишение больших возможностей, дарит маленькие радости.
– Стоят ли эти маленькие радости того, чтобы отдать за них силу? – хитро прищурился гость.
– Разница в том, что я могу себе позволить такие ограничения, ничего не теряя, но и сила людей кроется в их призрачной слабости. Что вообще есть человек? – неожиданно спросил Елеазар.
– Хм… – задумался Авигдор, непроизвольно начиная мять в руках шляпу.
– Физическое тело? Кровь, мясо и кости? Нет, все это лишь формальность. Реальность слишком гибка и податлива, чтобы это имело решающее значение. Быть может крохотный огонек сознания, в этом теле зародившийся и взросший? Или человеком делает наличие собственной воли и стремлений? Тогда не все люди имели бы право называться людьми. Можно ли меня называть человеком?
– Вас потянуло на рассуждения, как я посмотрю, – усмехнулся гость. – Тело разум и душа, вот три составляющих человека. Вы можете выглядеть как человек, думать как человек, но ваша душа не принадлежит человеку. Есть ли вообще у машины душа?
– В нашей власти создать тело, мы так же можем вложить в него разум, но сотворить душу мы не в силах. Зародится ли душа в таком существе? Будет ли она принадлежать человеку?
– Интересно, очень даже интересно, – с улыбкой протянул Авигдор. – Умеете вы ставить интересные задачки. Значит, мы дадим ему свободу воли?
– Нет, – покачал головой Елеазар. – Он должен заполучить её самостоятельно. Только человек сможет выбиться из алгоритма игры. Машина – никогда.
Зря я попытался открыть глаза, ни к чему хорошему это определенно не привело. Яркий белый свет больно ударил по зрачкам, заставив еще некоторое время слепо щуриться. Немного придя в себя, мне все же удалось относительно нормально осмотреться.
Меня окружало бескрайнее, абсолютно белое пространство. Казалось, словно каким-то образом я очутился посреди полярной пустыни, с разницей в том, что тут даже небо не создавало контраст. Через несколько секунд закружилась голова, взгляду требовалось за что-то зацепиться. Где-то я слышал, что так и ослепнуть можно.
Стоило сосредоточить зрение на себе и стало чуть легче, вот только объявилась одна неприятная особенность. Я обнаружил, что сижу, как говорится, в чем мать родила. Но это еще ладно, поскольку, наконец, меня посетил вполне логичный вопрос «где?», а спустя мгновение я с удивлением обнаружил, что к нему присоединился еще и «кто… я?». Пора уже включить голову и окончательно прийти в сознание. Кто же я?
Усилием воли мне удалось поднять из глубин памяти общую информацию об устройстве мира. Далее я попытался вспомнить свою жизнь. Кажется, когда-то я учился… вроде, потом работал… опять же вроде, но более подробно вспомнить не получается.
Если подойти к вопросу логически, то похоже я знаю все, что должен знать обычный человек. Вот только свое имя, знакомых, друзей, родителей… ничего не помню. В голове лишь понимание значения этих слов, но никаких мыслеобразов связанных с ними. Все, что имело отношение к моей личности оставалось туманным, расплывчатым и неясным. Что делать дальше? Место очень странное, ориентиров никаких. Зачем и почему я здесь очутился тоже неизвестно.
