Он был настоящим основоположником советского «уголовного» детектива. Или – как его часто и справедливо называют – милицейского производственного романа. До него считалось дурным тоном писать об отечественных уголовных преступниках и о тех, кто их ловит. Шпионы – другое дело. Исключение составляли скандально популярные «Записки следователя» Льва Шейнина, но и Шейнин быстро переключился на «шпионскую» стезю…
Уже в 1970-е милицейская проза казалась привычной, традиционной, давно поставленной на конвейер. Её пародировали, высмеивали, экранизировали, а книги летописцев МУРа быстро раскупали. Но именно Адамов отстоял право этого жанра на существование, приучил к нему публику. На фоне популярности чекистов и пограничников отношение к милиции в начале пятидесятых годов было в лучшем случае снисходительным. И вот Аркадий Адамов, увлекавшийся и фантастикой, и шпионским романом, и зарубежным детективом, задумал повесть о милиции «Дело пёстрых». Следуя заветам Горького, молодой писатель окунулся в профессиональную среду – познакомился с сотрудниками милиции (их чаще всего так и будут называть в советском детективе – сотрудниками), убедил их в необходимости пропагандировать работу милиции в широких читательских кругах.
Аркадий Адамов
Адамов выезжал на операции, участвовал в засадах и обысках, по ночам дежурил в МУРе… Иные его будущие коллеги по жанру в это время служили в милиции, были профессионалами. А он, основатель, погружался в милицейский быт в творческих командировках.
Повесть написана – теперь нужно найти издателя. Адамов получил несколько отказов: тема казалась мелковатой – ведь речь вроде бы не шла о государственной безопасности. Разве должна литература отстаивать маленькие мещанские интересы? «Обывателя, которого обокрали, не жалко. А следовательно, и работа Коршунова по расследованию дела неинтересна», – гласил редакторский вердикт. И никто не хотел замечать, что «обывателем» был заслуженный рабочий Аммосов, у которого не только украли мануфактуру, но и убили дочь.
Милицейские будни считались темой, недостойной литературы, редакторы даже поговаривали (конечно, не без лицемерия), что и читатель такой рутиной не увлечётся… И только Валентин Катаев – главный редактор журнала «Юность» – сразу почувствовал, что эта тема пахнет большим успехом. Может быть, вспомнил юношеское увлечение Ником Картером и Натом Пинкертоном – этими серийными «низкопробными» книжками? Что ж, в 1956-м не было лучшей площадки для громкого литературного дебюта, чем только что основанная «Юность».
Так бывает, хотя и нечасто – первая повесть так и осталась, пожалуй, самой успешной в длинном «послужном» списке Адамова. Публикация «Юности» прошла с триумфом, стала самым популярным чтением года. Граждане (и не только юные) читали и поражались, что у нас, оказывается, всё ещё есть преступность, имеются воровские малины и о них можно в открытую писать… В «Деле пёстрых» Адамов, подобно Шейнину, уверенно полагался на совесть оступившихся, но ещё не потерянных для общества трудящихся. На ступеньку ниже находились динозавры – профессиональные воры. Ещё ниже, в царстве мрачного Аида обитали – и это было данью уже сложившейся традиции – иностранные шпионы, самые опасные враги.
Уважение к чекистам – замешанное то на страхе, то на солидарности – в обществе не иссякало никогда. Само слово «разведчик» звучало романтично. А вот милицию в народе презирали, уголовное отношение к мильтонам-фараонам прочно утвердилось и в рабоче-крестьянской среде. Один михалковский «Дядя Стёпа» ситуации не спасал. Адамов намеревался приблизить к народу образ милиционера, сломать презрительные стереотипы. Разоблачая устаревшее отношение к милиции, писатели создавали новые трафареты.
В кинофильме «Дело «пёстрых» обитали стиляги. В соответствии с фельетонными установками тех лет в среде молодых циников, которые «из-за моды сбились с ног», один шаг «от саксофона до ножа». В повести Адамова эта тема преподносится куда сдержаннее. Какое имя должен носить молодой повеса, богемный актёр, курящий сигареты «с золотым обрезом», с презрением смотрящий на совдействительность и её защитников-милиционеров? Конечно, Арнольд. А положительный герой? Сергей Коршунов. Орёл, коршун, сокол…
«Он (Сергей Коршунов. – Прим. авт.) встал, поднял свой бокал и со скрытым вызовом произнес:
– Я буду работать в милиции, рядовым сотрудником уголовного розыска. Это очень важно и почетно. Советую вам выпить за это.
Лена, изумленная и растерянная, застыла с бокалом в руке. Но Арнольд закивал головой и начал небольшими глотками отхлебывать вино.
– В милиции? – недоверчиво переспросила Лена. – Рядовым сотрудником? Но это ужасно.
– Почему же так?
– Это грубая и грязная работа, – ответила Лена, брезгливо передернув плечами. – Она не для интеллигентного человека.
– Каждому свое, Леночка, – заметил Арнольд, – и каждая работа в конце концов полезна для общества».
Похожие тирады звучали в десятках книг и фильмов о милиции. Но Адамов был первым.
Его интересовал контекст преступлений – люди разных профессий, разного уровня культуры, которых встречают по ходу розыска Коршунов и его товарищи. Адамов строил повествование не от тайны, он просто реалистически показывал следствие, шаг за шагом. Занимательны повадки старого вора Пана – Папаши, его умение скрываться от служителей закона и удирать от погони по студёной Москве. Интересная фигура Софрон Ложкин – выходец из кулаков, сначала вредивший колхозу, а потом грабивший церкви и, наконец, ставший отпетым вором. Когда ему предлагают взяться за ум (милиция ведёт воспитательную работу!), он живописно срывается: «Поздно уговаривать, – грубо ответил Ложкин. – Я сам теперь кого хочешь уговорю. – Он побагровел, глаза налились кровью и, рванувшись со стула, крикнул: – Грабить буду!.. И убивать буду!.. Воспитатели!.. Ненавижу! Всех ненавижу!»
