ГЛАВА 1
{Окрестности Богуслава}
Костер потрескивал, разгоняя комаров и промозглую сырость. Четверо мальчишек сгрудились поближе друг к другу и слушали пятого. Его звали Богданом, он был подстрижен под казачка и числился в заводилах. Его белокурый чуб воинственно топорщился, когда мальчик размахивал руками, вещая страшным замогильным шепотом:
- А в полнолуние!.. в полночь!.. чертова кукла выходит на охоту!..
- Врешь ты все... - неуверенно протянул старший из них, Дима.
- А вот и нет!.. - Богдан дернул себя за малиновый платок, знак отличия пластуна-участника, который получил совсем недавно и ужасно этим гордился. - Я попа подслушал, когда он...
Богданчик огляделся вокруг, как будто ожидая увидеть лазутчика из вражьего стана, но в плотной пелене тумана за пределами яркого пятна костра не было видно ни зги.
- ... когда он с археологами спорил! Вот этими ушами все слышал!
И он дернул себя за оттопыренные уши, просвечивающие в свете пламени ярко-красным:
- Он грозил им карами небесными, проклятьем, мол, куклу нельзя тревожить, а то беде быть!
- П**дишь ты все, - лениво протянул Павлик, самый упитанный из них, все еще носящий желтый платок новичка. - И чего ей на охоту выходить, если раскопки еще не начались, и никто ее не тревожил?
- Так это... - растерялся Богданчик, чувствуя, как его авторитет стремительно тает. - Ну... так это! Осквернили ее! Еще раньше!
- Кто? - охнул самый младший из них, робкий Ванечка.
- Черные археологи! - белобрысый Богданчик опять воодушевился. - Я сам от бати слышал, что они копают и гребут все подряд! Вот они раньше и забрели к нам, нашли куклу, пробудили ее, а она их и съела! И теперь каждое полнолуние выходит жрать! Уууу!..
Ванечка по-девчачьи взвизгнул и закрыл лицо ладошками.
- Хорош его пугать, - недовольно потребовал Костик, самый рассудительный из них. - В нашей глуши никто не пропадал, так что твоя мумия от голода давно сдохла.
- А она... это... ну так... - Богданчик чувствовал себя ужом на сковороде, отчаянно путаясь в собственных выдумках. - Во-первых, она не мумия! А чертова кукла! А во-вторых, она туристами питается! И рыбаками-приезжими! Вот мы про них ничего и не знаем! Она даже косточек не оставляет, все подчистую съедает. А на местных у нее... эта... аллергия!
- Как у меня на молоко? - с робкой надеждой спросил Ванечка, выглядывая из-за пальцев.
Богданчик понял, что сморозил глупость. Если у куклы аллергия на местных, то мальчишки не испугаются. Ну и какой толк в такой страшилке?
- На местных взрослых! - быстро нашелся он. - А детей она любит. Любых. Местных и заезжих, пофиг. Вот.
- П**дишь ты, - повторил конопатый Павлик и достал бутерброд. - И батя твой псих.
Богданчик вспыхнул гневом и сжал кулаки, готовый наброситься с кулаками на толстяка, но вовремя вспомнил наставления пластунов.
{*Скоб - сокращение от Сильно Красиво Осторожно Быстро, а еще по укр. скоб означает разновидность орлана белохвостого, символа пластунов }
Хитрость - вот его сила против толстого Павлика.
- Скоб! А ты такой смелый, да? - с вызовом спросил Богданчик, дернув себя за чуб. - А слабо в урочище одному пойти?
Павлик замер с бутербродом во рту, остальные затаили дыхание. Священное «на слабо» прозвучало.
- Хрм... - Павлик проглотил бутерброд, вставший вдруг поперек горла.
- Струсил! - торжествующе воскликнул Богданчик, забыв про режим тишины, установленный в таборе после отбоя.
- А ну цыц! - донеслось из тумана, со стороны палаток воспитателей.
- Струсил!.. - повторил он уже шепотом.
- Ничего я не струсил! - Павлик встал. - А вот и пойду!
Ванечка тихо всхлипнул.
- Тебя съедят... - прохныкал он.
- Ага, кукле его туши на несколько месяцев хватить! - Богданчик для пущего устрашения клацнул зубами.
- Я бутерброды с собой возьму, - Павлик скептически ухмыльнулся и подхватил рюкзак с провиантом на плечо. - Если встречу ее, обменяю их на клад. А вы еще пожалеете, лузеры.
Он шагнул в плотную пелену тумана и растворился в ночи. Больше они его не видели.
{Богуслав}
Муха жужжала над ухом так, словно где-то неподалеку садился вертолет. Ник разлепил глаза и застонал от солнечного света, полоснувшего по векам острой болью. За окном алел тревожный рассвет, словно адово пламя похмельного синдрома. Ник сполз с кровати и кое-как добрался до ванной комнаты. Плеснул в лицо холодной водой, которая заскрежетала по мойке и ударила по сознанию. Опять начинается эта хрень... Приступ. Ник поднял голову, стараясь не смотреть в зеркало, поскольку прекрасно знал, что там увидит. Опухшее лицо и красные слезящиеся глаза. Ну и зачем он так нализался?
Память услужливо подсунула ответ. Приехавшие на раскопки археологи обосновались неподалеку от табора пластунов, где Ник был одним из волонтеров-воспитателей. Он сразу узнал среди них профессора Кривошея и Валю Горовую. А те могли узнать его... Привет из прошлой жизни. Он не выдержал и слился сразу же, как представилась возможность. Позорно сбежал из табора, передав своих воспитанников другому наставнику, а сам не придумал ничего лучше, как напиться. Дальше все было как в тумане.
- Валя, Валечка, Валюша... - пропела у него над ухом жена.
