Вскоре после вступления в законную силу решения суда по делу Клеандрова я написала заявление об увольнении с должности консультанта по юридическим вопросам.
Директор департамента правовой работы И. И. Шалун не стал меня долго уговаривать продолжать работу. Как опытный руководитель он полагал, что свою задачу – избавиться от ежегодных исков Клеандрова – он решил, а незаменимых работников не бывает, о чём прямо и заявил мне после того, как понял, что мое решение бесповоротно.
Получив расчет и трудовую книжку, я вышла на улицу с чувством огромного облегчения.
Наслаждаясь свободой от неприятных дел, я погуляла по городу, полюбовавшись его весенним обликом, и подумала о том, что пора бы съездить на нашу прежнюю квартиру, которую я совсем не посещала в последние месяцы из-за того, что дело Клеандрова полностью поглотило меня.
Садясь в троллейбус, я, в очередной раз, посетовала на то, что не умею водить машину и из-за этого трачу много времени на поездки. А также и терплю неудобства общественного транспорта.
«Давно пора покончить с этим», – размышляла я.
Приехав на проспект Мира по нужному адресу, я осмотрелась, вспоминая свою жизнь в этом районе города. Мне показалось, что я жила здесь очень давно, в другой жизни.
При этом меня охватило легкое чувство ностальгии по тем временам, когда мои дети были маленькими, и я водила их в детский сад, расположенный поблизости. А вот и хозяйственный магазин – мое любимое место посещения. Когда-то я очень любила красивую посуду, кухонные принадлежности, интересовалась новыми средствами для ванн.
Пройдя еще два дома, я увидела библиотеку, в которой когда-то брала новые журналы. Здесь возникли существенные изменения.
Теперь под библиотеку была отведена только часть прежних помещений. Ее потеснили нотариус и магазинчик подарков и аксессуаров. А маленькое объявление на входной двери извещало о том, что в этом же здании располагается школа вождения автомобилей.
«Что же это, как не приятное совпадение, указывающее на то, что мне пора записаться в эту школу?» – подумала я.
Изучив условия приема, я узнала, что продолжительность обучения может быть различной. Обычный срок обучения составлял три месяца, а сокращенный – один месяц. Во втором случае занятия длились практически ежедневно с утра и до вечера. И стоило это в два раза дороже. Завершалось обучение сдачей экзамена по теоретической и практической части. Меня устраивал второй вариант.
Оплатив обучение и записавшись в учебную группу, я пошла в свой прежний дом.
Не успела я открыть ключом дверь квартиры, как соседняя дверь распахнулась и выглянула моя соседка.
– Здравствуйте, тетя Галя, – поприветствовала я ее. – Как вы тут без нас поживаете? Не соскучились?
– Да уж, здравствуйте! – ответила она. – При вас-то поспокойнее было. Я все думаю, когда же это воры заметят, что в этой квартире никто не живет и полезут к вам?
– А чего это они полезут, когда квартира поставлена на охрану? – удивилась я.
– А то им ваша охрана помеха! – засмеялась она. – Они, чай, специалисты по взломам. И с любой сигнализацией управятся без помех. – А мы вот тут живем и боимся их. А ну, как они нас, как свидетелей, прибьют, или еще какие неприятности от них случатся?
– Да ладно вам, тетя Галя! Я думала, вы скажете, что вам нас не хватает, вы привыкли к нам и тому подобное.
– Дак я же и говорю это самое, только другими словами! Короче говоря, возвращайтесь-ка вы в свое гнездо, Жанна! – от ее громкого голоса я почувствовала первые признаки глухоты и намерилась скрыться в своем жилище.
Но тетя Галя была бдительной женщиной и быстро пресекла мои слабые попытки к бегству, крепко ухватив меня за локоть.
– Стой-ка, тут тебе вчерась почтальон принес какое-то большое письмо и оставил у меня, чтобы я передала тебе, когда ты появишься. Ты ж Фурасьева?
– Я – Фурасьева, а Миша и дети – Пушниковы, – недоумевая, пояснила я.
Письмо было послано на мое имя от неизвестного мне лица. Тетю Галю прямо раздирало любопытство узнать, что там, в этом письме. Но она взяла себя в руки и с видимым сожалением отпустила меня. Наблюдая за игрой чувств на ее лице, я отметила ее высокие моральные качества, запрещающие ей читать чужие письма.
Зайдя в квартиру, я осмотрела комнаты, окна, проверила двери на балкон и на лоджию. Все было в полном порядке, не считая запаха пыли. Открыв форточки, я достала пылесос и быстренько навела чистоту.
Письмо я распечатала после того, как сварила себе кофе и сервировала его на кухонном столе.
Вдыхая живительный аромат напитка, я прочитала фамилию отправителя письма. Им был некий Сухомлин Виктор Станиславович из Санкт-Петербурга.
Я разрезала большой конверт и вытащила ворох листков. Найдя среди них письмо, я углубилась в его чтение. Неизвестный мне Сухомлин писал:
«Здравствуйте Жанна!
К вам обращается ваш родственник. Кажется, это называется, неполнородный брат. Впрочем, не уверен. Меня такие вещи вообще не интересуют. О вашем существовании я узнал из документов, оставшихся от моего отца, Сухомлина Станислава Игнатьевича. Эти документы я нашел после его преждевременной смерти.
