Четвертая из провокационных интерпретаций русских народных сказок в виде бандитских стихов. Это пародия на литературную и народную сказки, которые так же отличаются, как простое и золотое яйцо. Причем не только по содержанию, но и по форме. В фольклоре кумулятивное, или нарастающее построение сюжета – особый шик, без которого обошлись писатели Ушинский и Толстой, чьи варианты сказки мы помним с детства. Литературоведы сбились с ног в поисках смысла «Курочки Рябы», и нашли немало: и спасение, и всепрощение, и бессмертие, и даже стабильность. Как известно, это во Франции хрустят булки, а в России – смыслы. Зато в народных, посконных вариантах «Курочки» концепт ясен-красен, а все эти разговоры о сакральном, философском и мистическом не стоят и выеденного яйца. Судите сами.
P.S. Преподающие и изучающие русский язык могут насладиться обилием сравнений.
Ахтунг! Внимание! Ворнинг!
Это бунтарский стих!
Читая и слушая, помни:
Автор – маленько псих.
Вирши про разные яйца
Супер токсичны, имхо.
Их, если честно признаться,
Переварить нелегко.
Если вы всё же на стиле,
Будем начистоту:
В детстве нам предки скормили
«Курочку Рябу» не ту.
Как было в сказке старинной:
Разруха, психоз, суицид —
Нормальный народный триллер.
А нынче и логика спит:
Сказочку деткам читают
Про сбрендивших стариков,
И детки к концу понимают:
У курицы больше мозгов.
Вот она что-то склевала:
То ли с конфеты фольгу,
То ли на жилу напала,
Гуляя на берегу,
Или потомок араба
С перчаткой стянул кольцо —
Неважно. Курочка Ряба
Снесла золотое яйцо.
В свете дальнейших событий
Жила – мотив основной:
На этом яйце покрытие
Было с бревно толщиной.
Впрочем, как хвост мышиный —
Им скинуть яйцо пустяк.
Но с мышью мы поспешили.
Начнём сначала. Итак.
Версия дворянская. Простое/золотое яйцо.
Где-то в Курляндии или
Где-то под Курском давно
События происходили
Волшебнее, чем в кино.
Жили себе дед и баба —
Простой, как число, сюжет.
Была у них курочка Ряба —
Пёстрая, словно плед.
Видимо, Наполеошка
В Россию завёз падуан.
Лелеяла баба несушку,
Последнюю из могикан.
Кур остальных они съели —
Видать, был голодный год.
В многострадальной Расее
Частенько бывал недород.
Курица немолодая
Раз в день приносила яйцо.
С похмелья изжогой страдая,
Полой обтерев говнецо,
Тюкнул дедуля яичко,
Но дудки! Он стукнул об стол.
Раз десять! И вспыхнув как спичка,
Шмякнул с размаху об пол —
Зря! Он дубасил лопатой,
Да так, что устал: «Не могу».
«Куда там, куда там, куда там», —
Ряба дерзила в углу.
Баба, от сна встрепенувшись,
Вспомнила его мать.
Заткнула сначала уши,
Но бросив попытки доспать,
Гаркнула из-под фуфайки:
«Башкой своей постучи»,
Припомнив армейские байки,
Как дед разбивал кирпичи.
Сел он с испуганной рожей,
Сказал, что сошёл с ума.
«Ничего без меня не можешь!» —
Засучила она рукава.
Тупо ухватом лупила,
Грела в пуховом платке,
Кропила водицей, крестила,
Отмачивала в молоке,
Гирей весом два пуда
Пыталась яйцо раздавить.
«Покуда, покуда, покуда», —
Ряба устала дразнить.
Сели. Пьют чай из моркови.
