Тонкий палец проходит по строчкам дневника. Каждая запись, сделанная ручкой, с новой секундой размазывается сильнее от дождя. Эмиля сотый раз читает записанный адрес, не желая верить в его подлинность. Глаза переключаются на вывеску в паре шагов. Большой черный глаз с фиолетовой, неоновой подцветкой, и манящая надпись на восточном языке заставляет прохожих зайти, но точно не девушку. Не решительно, пряча лицо за цветными волосами, заходит внутрь, осматриваясь по сторонам. У дверей клуба нет охраны, вход бесплатный, но даже с ним деньги здесь крутятся огромные. Эмиля тихо заходит в главный, танцевальный зал, прячась от пьяных людей. Покрытые алой обивкой стены создают ощущение будто ты находишься в желудке какого-то животного. Зеркальный потолок, укладка из керамогранита на полу и сотни проводов неона. Они лезут из каждого угла, в глазах плывет от такого количества фиолетового цвета. Жесткий американский рок орет из главного зала, а вместе с ним возле стены стонет молодая девушка, пока «левый» пацан ебет ее. Когда Эмиля шла по коридору, ее попытались облапать несколько мужиков. Они трогали волосы, нюхая их как наркоманы, шлепали, смеялись, притягивая к себе. Пройти такой квест оказалось не просто, но она справилась. Достигнув бархатных штор, попадает в настоящий, сумасшедший зверинец. Огромнейший танцпол наполняло пьяное молодое поколение. Они орали, обнимались друг с другом, крутились в разные стороны, давали внутренним демонам выбраться на свободу. От большого количества яркого света, Эмиля прикрыла глаза. Зрачки уже заболели, хотя пробыла здесь всего три минуты. Она рассмотрела бар с правой стороны. Длинной он более пяти метров, выполнен из черного стекла, а на верхушке имеет форму арки. До потолка забиты бутылки алкоголя и поломаны стаканы. Бармен отсутствовал, как и любой другой персонал, словно всем посетителям доверяют. Слева кожаные диваны с сосущимися парочками и большими компаниями, часть которых уже отключилась. Посередине, кожаные красные диваны чья обивка облита соком. Окна с незакрытыми зелеными ставнями, и черно-белыми рисунками голых женщин. Непонятные камни размером с человека, напоминающие застывших призраков. В воздухе летают частички пыли… или не пыли.
Эмиля попыталась разглядеть кого-то, но из-за мерцания не вышло.
– I hate it…
Достает из сумки записной дневник и, листая исписанные страницы, ищет маленькую помятую фотографию. Та оказывается приклеена в самом конце, между мелким английским текстом.
– Простите, – обращается Эмиля к мимо проходящему парню, – вы не видели эту девушку? – она протянула фото молодой радостной девочки, с волнистыми русыми волосами. Та стояла среди маленьких детей, радостно махая в камеру. Ее счастливые, сверкающие глаза заметны даже через фото. Невозможно оторваться.
– Нет, тут таких не бывает, – пробормотал гость и смылся с допроса. Эмиля продолжила опрашивать.
– Не видели.
…
– Нет конечно.
…
– Первый раз вижу.
…
– Кто знает, нет.
…
– Иди нахрен!
…
– Не видел, но ниче такая.
…
– Без понятия.
…
– О…
Эмиля уже окончательно разочаровалась, пока какой-то парень не начал рассматривать фото ближе.
– Так…да…да! Да! Это же она.
– Кто? Кто она?
Парень повернулся к танцполу, вглядываясь куда—то в конец. Он точно знал кого искал, хоть и выглядел обкуренным.
– Вон она! – указал пальцев на стойку диджея. – Это владелица бара, Ханна.
Эмиля услышав имя, нахмурила брови.
– Ты уверен?
– Нет. Но если посидишь у меня на лице, то скажу,– парень приметил пышные формы девушки, заметные даже через оверсайз вещи. Они вызвали в нём животный инстинкт. А Эмиля сделала вид, что занята и смылась куда подальше.
Больше месяца она собирала документы, обошла полицейские участки, но нахождение кудрявой никто не знал. Единственное знали, что девчушка с фото милая и добрая, имеет легальный бизнес, помогает приюту, спонсирует детские дома. Она ангел, но не расправляет крылья на публике и не показывается лишний раз. Знакомые видели её минимум два года назад. Как так? Знают род деятельности, но в жизни не виделись? Что-то не чисто. Словно кудрявая скрылась от мира, не желая показываться. Зачем?
И вдруг глаза зацепились за потерявшуюся. Эмиля поняла почему ее никто не узнавал.
– it can't be her…no…
Девушка на которую указал гость бара, действительно выделялась.
Но не скромностью.
Не миловидность.
Не глазами.
А поведением.
Ее лица не видно из-за черных волос, которые упали на плечи рядом стоящему мужику. Вокруг нее столпилась огромная толпа, с нетерпением чего-то ожидая. Девушка кивала головой под бит орущей песни из колонки, открывая бутылки вина. В какой-то момент, пробка вылетает кому-то в глаз и владелица резко вскакивает на статуэтку. Она имеет очень худое телосложение, настолько худое, что при наклоне виден силуэт позвоночника. На коже рук царапины с синяками, а на шее десятки следов засосов. Бархатный желтый топик с какими-то золотыми рисунками, облегал костлявое тело, в том числе и маленькую грудь, которую Ханна не скрывала, а наоборот выделяла, не одевая лифчики. На бедрах розово-белые узкие брюки в полоску, спущенные до низкой посадки. Старый, потрепанный ремень. Тяжелые ботинки с прицепными брелками, металлическое розовое украшение египетских узоров. Длинные волосы свисают перед лицом, скрывая скулы. Кожа лица бледная. Серые синяки под глазами и грубые густые брови. Маленький, слегка изогнутый нос, темно— карие, почти черные глаза. Впавшие скулы и безумная улыбка. Она как сумасшедшая виляла бедрами, уставившись куда-то вдаль. А потом и вовсе заорала:
