Этот дом всегда был самым уютным и родным, в нём всё было естественно. Только в разное время это ощущалось по-разному. В нём многое внешнее забывалось, сглаживалось и просто пропадало, оставляя самые чистые мысли и настроения. Тут была какая-то чарующая простота. И ясность. Впервые этот дом приснился мне ещё в детстве.
К нам в гости зашёл брат отца, они долго разговаривали на кухне. Старшие дети тоже присутствовали, пока было интересно: я сидел около двери, вторую табуретку занимала Наташка, а дядя сидел на самом удобном месте, в углу. Папа с мамой стояли, по очереди придерживая сестрёнку, качавшуюся на табуретке и иногда чересчур. Она на 4 года младше меня и ещё ничего не понимала, ей просто нравилось быть там, где много внимания.
Я слушал, хотя признаться честно, мне тоже по большей части слышалась тарабарщина. Взрослые всё говорили о своём, особенно рассудительно и уверенно говорил дядя. Он был очень солидный – в деловом костюме. Он говорил много незнакомых слов и держался как учитель, а папа с мамой много смеялись, прям как я с приятелями на уроках. Наташка на них смотрела и тоже смеялась. Дядя оставался строгим, а потом почему-то рассказал сказку: про колокольчик. Что где-то есть особая лампа, свет от которой проходит сквозь всё тонкими лучами. И она – источник какой-то силы, которой можно овладеть. Но в лампе спрятан золотой колокольчик, и когда ты ведёшь себя несерьёзно, то повсюду его звон слышится. И дядя это как-то так сказал, как будто это прям плохо-плохо, что-то типа растрезвонит что ли. Что нужно уметь сосредоточиться, чтобы идти вперёд, а везде какие-то нити поперёк, и если по сторонам не смотришь, то чуть что звенит колокольчик, и тогда всё срывается. Но если быть очень настойчивым и сосредоточенным, то можно добраться до лампы и колокольчика. Если его ухватить, то он уже не звенит, и всё время будет в твоих руках. А всё время – это целая вечность.
Маме с папой сказка не понравилась, и нас с Наташкой отправили спать. В ту же ночь мне приснился дом с сияющими нитями. Он был мне совершенно незнаком, но казался своим. Я был в комнате с огромными окнами и дверью, выходящей в сад. В этой светлой комнате было много того, о чём я мечтал: рисунки из моего альбома здесь были нарисованы прямо на стенах; было много воздушных шаров – красота. И там, в комнате, было много нитей, протянутых от стены к стене и из потолка тугими прямыми струнами. Их легко можно было обойти, а многие были протянуты выше моего роста, так что ещё и приходилось подпрыгивать, чтобы дотронуться. Эти нити сверкали как зеркальце на солнце, а когда к ним прикасаешься, то раздавался тонкий звон. Я много играл с ними, а потом побежал в сад, и это был уже другой сон.
