"Глава 1. Пробуждение.
Щека Владимира ощущала шероховатую, колючую поверхность…он не мог определить, что это было…его глаза медленно стали открываться, муть в них медленно проходила…взгляд уткнулся в тёмный потолок над головой. Доски потолка, почему-то не покрытого извёсткой или какой-то краской были темны, как бы закопчёны. Владимир стал мучительно вспоминать – где он, что с ним.
Он шёл из спортзала к машине, которую припарковал у банка напротив, через дорогу. Как обычно поставить машину было негде – какие-то уроды заставили все парковочные места своими грязными, заляпанными смесью песка и снега машины и ему нашлось место только на вершине сугроба, образованного той же смесь песка, грязи и снега, что залепляла всё, к чему могла прилепиться. Он с мстительной радостью загнал туда свою ниву, с удовольствием в который раз констатируя, что в нашей жизни вездеход не роскошь… Занятия прошли как обычно – он начал с тренажёра, прокачивающего грудные мышцы, перешёл на отжимание штанги…потом на другой…третий…через два часа и после выпивания поллитровой бутылочки противной негазированной воды (в который раз он обматерил себя, что забыл купить в магазинчике литровую бутылку газировки – тут всё было в два раза дороже, в буфетике спортзала). Владимир стал ходить в спортзал после того, как почувствовал, что стал сильно тяжелеть – ему только что исполнилось 50 лет…грустная дата. Как пел один бард, в песне про тридцать лет: «А потом начинаешь спускаться, каждый шаг осторожненько взвеся, в пятьдесят – это словно как в двадцать, ну а в семьдесят – словно как в десять…» Так что – Владимиру, судя по этим словам было сейчас двадцать лет. Он был атлетического сложения – сказалась спортивная молодость – занятия рукопашным боем, дзюдо, штанга, отец , в юности, увлёк его занятияем гирями. Увы – самостоятельные занятия тяжёлой атлетикой плохо сказались на его фигуре – никто не подсказал ему, что когда тягаешь железо, необходимо стягивать живот ремнём, чтобы не растянуть мышцы живота… Живот с годами покрылся слоем благоприобретённого жира – пиво, вкусные копчёности…и это его сильно раздражало. Отвратительно – и силы хватало, реакция у него была молниеносная – как у двадцатилетнего, но зеркало, это мерзкое изобретение цивилизации, демонстрировало ему седого бородатого мужика, слегка смахивающего на Николая II, только у того седины не было…а может была? Может и была, но уж точно не такая – он не прошёл через «лихие девяностые», не был под следствием по навету, не выживал, вытаскивая свою семью из нищеты. Владимир не любил вспоминать об этом времени – было всё – от состоятельной жизни, до полной нищеты. При мысли об этом у него щемило сердце… Теперь дети были взрослые, более-менее устроенные, жена не работала – содержала хозяйство, их небольшой загородный домик…у него был небольшой стабильный доход от мелкого бизнеса…
Володя опять пошевелил головой, глаза окончательно сфокусировались , он повернул голову и осмотрел помещение, насколько позволила ему шея… Большая комната была темна, и лишь отблески огня метались по бревенчатым стенам, выскакивая лучами из щелей и дырочек в печи. Печи? Какой нахрен печи – дошла до него абсурдность происходящего – откуда печь в городе? Как я оказался в этом сарае? – Владимир попытался сесть, но руки и ноги не слушались, после небольшого усилия его накрыла волна тошноты и он провалился во тьму… Следующее пробуждение было уже полегче, глаза открылись сразу…а нос почувствовал запах какого-то варева. На его груди стояла глубокая, похоже деревянная чашка, а к губам его была приставлена деревянная же ложка, видимо наполненная чем-то вроде бульона и настойчиво пропихивающаяся через его сомкнутые челюсти.
Пей! Пей, а то сдохнешь! Он скосил глаза и увидел женское лицо вблизи себя – волосы, собранные в гладкий хвост и обтягивающие маслянистой блестящей волной голову небольшой пожилой женщины – Владимир подумал – как баушка – она всё мазала волосы маслом…что за дурацкая привычка – мазать волосы маслом. Вот откуда присказка – «масляна головушка» и- русских сказок. Эта дурацкая мысль не помешала ему раскрыть рот и в него пролилась тёплая пахучая струя варева, чтобы не захлебнуться, он жадно сглотнул…затем ещё ложка, ещё…он боялся захлебнуться, но ему вдруг очень захотелось есть и Владимир неожиданно для себя поднял руку – что далось ему уже легче – и потянул чашку с груди к губам, захлебнувшись бульоном и залив себе глаза и лицо варевом, закашлялся.
Ну что ты как ребёнок – сердито прикрикнула женщина – ну вот всё пролил, теперь мокрый будешь лежать! Она вытерла ему лицо тряпочкой…у него из глаз вдруг полились слёзы – чувство собственной беспомощности, слабости, было сродни чувству младенца…ему вдруг показалась такой родной и близкой эта незнакомая женщина, как будто он увидел свою давно умершую мать… руки женщины были тёплые, шершавые, и от них веяло силой, добротой и какой-то уверенностью…в животе его приживался крепкий бульон, распространяя по телу усталость и сон. Владимир снова уснул. Следующее пробуждение было активнее – кто то тряс его за плечо, не обращая внимания на то, что он пытался спрятаться в спасительной темноте – когда спишь, не так всё и страшно и странно…вроде как ничего и не случилось. Пробуждение опять поставило его перед фактом – он неизвестно где, бессильный, слабый, фактически умирающий. Он попытался что то сказать нависшей над ним женщине, из горла вырвался какой-то клёкот, хрип, женщина приказала ему молчать, поставила на грудь чашку с пахучим бульоном и стала, макая в чашку, совать ему в рот кусочки пропитанного соком хлеба. Хлеб был размокший, пах одуряющее вкусно, Владимир, давясь, стал его глотать, пока женщина не заявила – всё, хватит на сегодня, а то плохо будет. Он опять расслабился, только теперь не сразу уснул, а стал следить взглядом за перемещающейся по комнате женщиной, прислушиваясь к ощущениям тяжести в животе. Тошнота видимо отступила, тело настойчиво требовало пищи. Владимир стал думать – куда же он попал? Как оказался в деревне? – он вышел из спортзала, налетел порыв сильного ветра, поднявший снежную пыль и секанувший глаза ледышками. Ветер задувал через не до конца застёгнутой куртки, пробрав ознобом. Владимир уселся на водительское сиденье, воткнул ключ в замок зажигания, повернул, машина затарахтела стартером, завелась, заглохла – он поморщился и снова повернул ключ. Наконец машина завелась и неровно заработала своим усталым двигателем, прошедшим огни и воды. Владимир собрался сдать назад, включив заднюю скорость, потом передумал и достал из кармана сотовый телефон – он оставлял его в кармане, занимаясь в зале, могли быть звонки или смс, которые он не увидел. Владимир стал рассматривать экран аппарата, и вдруг по крыше машины раздался сильный хлёсткий удар, как будто кто то ударил по ней железной цепью, лобовое стекло треснуло, покрывшись сеткой трещин, двигатель сразу заглох, а в салоне что то заискрило и запахло озоном. Не понимая что произошло, Владимир выматерился, ошеломлённый, собрался открыть дверь и вывалиться из машины, но внезапно заметил перед лицом сияющий шарик, с мандарин размером, который парил перед ним и медленно колебался из стороны в сторону, подчиняясь какому-то неизвестному и причудливому ритму. Владимир осторожно убрал голову подальше от шарика – бля – неужели шаровая молния? Участь Рихмана что то мне никак не катит…пожить бы ещё – подумал он и стал осторожно отодвигаться от шара в сторону, с намерением пролезть на заднее сиденье. Шарик, как будто на невидимой ниточке потянулся за ним, приближаясь всё ближе и ближе Владимир зашевелился быстрее, шарик тоже ускорился…- ААААА! – блядь отстань! – шарик приблизился к лицу Владимира и с грохотом соприкоснулся с его головой. Вспышка, грохот, тело свело судорогой, закрутило, и сознание покинуло тело. Следующий раз Владимир очнулся уже на лежанке в бревенчатом доме…. Он стал размышлять – что же это было, что упало на машину? Вспомнил, что машина стояла под столбом электропередач – может провод упал, оборвался? Скорее всего – ещё когда он шёл в спортзал, обратил внимание, что провода облеплены льдом, после прошедшего дождя – отвратительно – на улице мороз 3 градуса, а идёт дождь – дорога сразу превращается в каток, провода провисают, облепленные льдом, деревья сгибаются под тяжестью замёрзшей воды, обламывая трещащие ветки, троллейбусы двигаются осторожно, испуская снопы искр из-под контактов, как будто работает гигантская электросварка. Такое за жизнь Владимира он наблюдал не менее трёх раз – природные аномалии такого рода были нечасты…но и не так уж феноменальны – природа есть природа, сюрпризов у неё предостаточно. Вот только такой сюрприз , как падение оборванного электропровода на его машину, был ему абсолютно не нужен. Он любил свою «проходимку», на которой он форсировал реки, после чего вода плескалась в фарах и удалить её оттуда было проблемой, пролазил по такой грязи, в которой пешеход бы увяз и оставил свои сапоги навечно…и вот теперь какой то мерзкий провод раздолбал её. И денег на ремонт нет… Он опомнился – каких денег? Тут ещё понять – где он вообще-то находится? ЧТО с ним? Ладно – успокоился он – надо немного укрепиться и там всё выяснится. У него опять защемило сердце – близкие будут переживать – куда он делся. Что бы с ним не случалось – он всегда возвращался домой. Пьяный ли сраный, больной или раненый – всегда приползал домой. Дом – это свято. И вот теперь… Глаза его закрылись, мозг не выдержал перегрузки, Владимир провалился во тьму. Так продолжалось, по его подсчётам не меньше недели – женщина кормила его руками, накладывая в его рот размоченные кусочки хлеба и заливая бульон, скоро сменившийся некой кашицей из растолчённого мяса пополам с бульоном. К концу недели его организм укрепился настолько, что он стал шевелиться, садиться на топчане, а потом взбунтовался и его потянуло на хммммм….в общем женщина повела его к заведению во дворе дома, так как воспользоваться кадкой (деревянная кадка – он потрясённо оглядел её – он такие кадки видел только в сказках Роу!). Воспользовавшись заведением, он огляделся, ища туалетную бумагу или хоть газетки – заодно посмотреть на газетках, где он находится, не обнаружил ничего, кроме большого сосуда вроде кумгана…усмехнулся – татары, что ли – там только подмываются из кумгана после этого…ну или восток… Сделал свои дела и по стеночке выполз из заведения, шатаясь и дрожа от слабости. Встав на обе ноги и укрепившись, он поднял голову и осмотрелся: вокруг стоял мачтовый сосновый лес, похожий на лес на картинах Шишкина, бревенчатый дом стоял на большой поляне, за ним было что то вроде огорода, на котором росло непонятно что – рассмотреть было невозможно. Зимой и не пахло…а вот запах хвои. Лесных трав и раздавленной клубники шибал в нос…перебиваемый только запахом сортира. Владимир сделал несколько шагов, по направлению к дому и женщине, стоявшей к нему спиной. При дневном свете он рассмотрел её, насколько мог – невысокая, крепкая, голова затянута простым коричневым платком, на теле что то вроде сарафана, на плечах шаль – было немного прохладно и сыро – видимо ночью был дождь. Она обернулась на шорох, и на её жёстком, покрытом морщинами лице возникла полуулыбка
