ГЛАВА 1. Творческая сука
Тихие переулки большого города, особенно его исторической части, бывают бесподобно уютны. Там находишь спокойствие и умиротворение. Невысокая застройка, тянущаяся по обеим сторонам, разноэтажно и разноцветно пестрит то мезонинами в крышах, то симпатичными коваными воротами на въезд между домами, то крылечками или навесами над высокими окнами первых этажей, за которыми что-то предлагают предприимчивые рестораторы или создатели новомодных галерей и салонов. Но такое разнообразие не раздражает, глаз приятно отдыхает на едином историческом стилевом решении – не строгом, но лаконичном и как бы объединяющем. Поэтому крыши не скачут одна выше другой, а как бы перешагивают и красиво пристраиваются одна к другой, а разные цветовые решения домов удачно гармонируют друг с другом пастельностью красок. Зимой в подобные места и вовсе приходит снежное единение.
В одном таком переулке притаилось кафе «Трио», вмонтированное в терракотовый фасад, а прямо напротив него в голубом доме под межэтажным карнизом расположилась в две строчки вывеска «Галерея современной живописи». На буквах, как и на скруглённом козырьке над входом, пушистыми комочками прилёг свежий снег.
Аня, хоть и была одной из трёх равноправных владелиц и художниц галереи, носилась там в большом волнении одна. Сжимая в губах шпильку, она пыталась подобрать длинные каштановые волосы в высокую причёску, подхватывая то тут, то там. Но делала это на бегу, семеня и преодолевая сопротивление узкой юбки, то и дело выглядывая в высокие окна, за которыми было видно только кафе напротив и редкие маленькие снежинки, поэтому с причёской у неё ничего не получалось. Зазвонил телефон, и она кинулась от окна через просторное помещение, увешанное картинами, к боковой стене со столиком. Собственно, между этим столиком и одним из окон она и носилась в какой-то панике уже довольно долго. В кармашке своей смятой мягкой сумки она разрыла смартфон, окончательно упустив волосы, которые завесили ей лицо и плечи, укутав и её саму мягкими каштановыми волнами, почти скрывая белый хлопок рубашки, похожей на мужскую, но с большими клешёными манжетами, прикрывающими руки до пальцев.
— Алло! — истерично выкрикнула она, предварительно выплюнув на стол длинную шпильку к другим таким же. — Почему вас до сих пор нет? Настя! Я же жду! — она уже слегка распарилась от своей беготни и стала, пригнувшись, расстёгивать высокие сапоги на каблуке, нагибаясь к каждой ноге по очереди.
— Ну, Анечка, что ж ты так орёшь? — с ленцой откликнулась её напарница по художественному бизнесу. — И почему «вас»? А Тоня где?
— Да не знаю я! Не от-ве-ча-ет… — Аня дёргала в такт слогам молнию на одном из сапог, которая застряла на полпути и не поддавалась, но наконец приспособилась, потянула сильней, и замочек поддался. — Фух!.. — выдохнула она и распрямилась, откидывая волосы назад, а сапоги внизу раскинулись по полу вокруг её ног, освободив довольно стройные икры и лодыжки. Её лицо порозовело от приложенных усилий и общего разогрева, она расстегнула пару верхних пуговок на рубашке и обмахнула себя ладонью, а заодно и широкой белой манжетой.
— Не кричи, пожалуйста, я сейчас всё узнаю, — пообещала Настя расслабленным, почти отсутствующим голосом. — Вот только пейзаж закончу…
— Как пейзаж?! Как закончу!! — возмутилась Аня, одновременно разглаживая узкую зелёную юбку свободной рукой, потому что та набралась складками на бёдрах, пока она наклонялась к сапогам.
— Ну да… — отсутствующим голосом отозвалась напарница по художественному бизнесу, — у меня тут небо над маковым полем, знаешь, как заиграло!..
— Да ты месяц назад забросила свои маки! — снова развозмущалась Аня. — Почему вдруг надо их дописывать? Именно сегодня?! Когда у меня встреча! Мне не на кого оставить галерею…
— Слушай… — более реалистичным голосом вставила Настя.
— Я же для всех нас стараюсь! — перебила её Аня. — Я же галерею на другой уровень вытащить хочу! Нам обязательно нужно это «Трио»! — она мятежно глянула сквозь окно на заснеженное крылечко кафе напротив. И это кафе с надписью «Трио» над входом, и нечищеный переулок белели снегом и спокойствием морозного утра. Такой же невозмутимостью была пропитана и просторная комната с высокими окнами, полная картин, развешанных по стенам и расставленных на деревянных треногах по углам помещения. В центре имелся простенок, обойдя который вокруг, можно было полюбоваться на весьма интересные полотна со специфической живописью, изображающей отдельные части цветов, растений или другие макрофрагменты объектов природы, как бы выхваченные острым глазом из обычной жизни и приближенные к зрителям. А по другим стенам вокруг были развешаны пейзажи, портреты и натюрморты более привычного вида. Без электрического освещения галерея выглядела немного сонной, хоть рассеянный утренний свет с улицы и попадал туда через окна, расчерченные старыми деревянными рамами на несколько вытянутых сегментов.
— Я всё понимаю, — доходчиво сказала Настя, — и если ты перестанешь нервничать, я тебе объясню…
— Да как я могу не нервничать! — вскрикнула Аня, слегка качнувшись от стола, чтобы снова бежать к одному из окон, но раскинутые по полу голенища сапог подсказали, что она не сможет развить прежнюю скорость. Она осталась на месте, вытягивая шею в сторону белеющего за окном переулка, говоря: — Тебя нет, Тони тоже нет!.. — Аня прогулялась глазами по всем окнам и застеклённой входной двери, как будто надеялась там вот-вот увидеть недостающих художниц. — Скоро встреча с этой кафешницей! А ты там свои маки взялась дорисовывать! Предательница!
