– Помогите… – прошептала я, согнувшись пополам и обхватив живот руками.
В глазах помутилось, и, чтобы не упасть, я ухватилась за край матраса, свисавшего с полки отзывчивого попутчика.
– Позовите проводника! – раздалось откуда-то.
Боль стала невыносимой. Казалось, она вот-вот разорвёт живот, и оттуда разлетятся внутренности.
Прибежавшая на шум полная женщина-проводник с округлившимися глазами прижала к уху телефон.
– Алло… Пассажирке плохо. Похоже, отравление. Через пять минут подъезжаем к полустанку Комсомольский. Подайте скорую к девятнадцатому вагону. Да, с носилками…
Голос доносился будто из небытия. Скрючившись, я кулём упала на пол и почувствовала, что вот-вот потеряю сознание.
– Она ела пирожок! – взвизгнул кто-то фальцетом.
Надо мной столпились люди. Они наклонялись, вглядывались в моё неподвижно лежащее тело, поворачивались друг к другу и что-то жарко обсуждали.
Никогда ещё пять минут не казались мне такими нескончаемыми.
Я думала, что не доживу до полустанка Комсомольский.
Наконец, поезд, встряхнувшись, остановился.
…– Сумку, сумку её возьмите! И чемодан, вот он!..
Последнее, что я запомнила – насупленное лицо молодого паренька в белом халате, который ловко закидывал на носилки мои ноги в жёлтых босоножках.
Белый потолок и сидящая на нём муха – это был следующий кадр, ухваченный зрением. Незнакомый потолок… Где я? Что произошло между укладыванием моих ног на носилки и их теперешним нахождением на какой-то другой горизонтальной поверхности?..
В пробуждающейся панике я приподняла голову и увидела, что лежу на больничной койке, накрытая тонкой льняной простынёй.
Постепенно в памяти проступили смутные обрывки событий. Поезд, пирожок, врач скорой помощи… Но дальше – полная темнота.
Я приподнялась на локтях и огляделась. Пустые светлые стены, под высоким потолком – люминесцентная лампа, возле койки – тумбочка с лекарствами… Интересно, как давно я здесь?..
В палате больше никого нет. Ну, ясно – инфекционное отделение, отдельный бокс.
Рядом на стуле лежала моя коричневая сумка. С трудом дотянувшись до неё, я перетащила сумку на койку, открыла и начала проводить инвентаризацию.
Вроде все вещи на месте – паспорт, кошелёк, ключи, таблетки… На самом дне рука нащупала телефон.
Если верить телефону, сегодня двенадцатое июня, время на часах – 16.45. А в поезд я села вечером девятого…
Дверь палаты распахнулась, и в проёме появилась дородная медсестра лет сорока с градусником в руках. Увидев, что я пришла в себя и сосредоточенно ворошу в сумке, она радостно улыбнулась:
– Очнулась, наконец, перелётная ласточка?
– Здравствуйте… Что со мной? – спросила я и попыталась встать с койки.
Медсестра сделала предостерегающий жест рукой. Я тут же послушно заползла назад. Она подошла вразвалочку, как бывалый матрос, и ткнула мне в руку градусник.
– Меня зовут Тамара Семёновна. Поставь подмышку. Я доктора позову, – и так же вразвалочку вышла из палаты.
Вскоре появился доктор. Взяв в углу стульчик, он пододвинул его поближе к койке, присел, всмотрелся в моё лицо и только после этого спросил:
– Ну, как дела?
Доктор был молодой, блондинистый и очень симпатичный. Под белым халатом виднелась зелёная футболка с кармашком и эмблемой La costa на нём. Он отчаянно напоминал архитектора Босини из сериала «Сага о Форсайтах». Я почувствовала, что краснею от его внимательного взгляда, и заёрзала на койке.
– Нормально… А что со мной случилось? Я отравилась?
Но вместо ответа доктор почему-то с любопытством спросил:
– Откуда же ты ехала?
– Из Нижневерска, – отозвалась я осторожно. – А где я? На полустанке Комсомольский?
– Нет, – ответил врач мягко. – Не на полустанке. В Коленове. Как ты себя чувствуешь, Валюша? Ничего не болит? – Во вкрадчивых словах проскользнуло что-то… неправильное, неестественное, какой-то подвох…
– Н-нет... Я отравилась? – повторила я вопрос, нервно сжимая в кулаке простыню.
– Можно сказать и так… Но дело не только в этом…
Доктор нервозно кашлянул, потом поправил длинными изящными пальцами падающую на лоб чёлку, покосился на дверь палаты и вдруг, наклонившись к моему лицу, таинственно произнёс:
– Нежелательно, чтобы нас кто-нибудь услышал…
Понятно… Я заразилась чем-то ужасным! Зачем только я съела этот пирожок?!
Бруцеллёзом!.. Впрочем, нет, он бывает только в мясе, а пирожок был с картошкой…
Нерешительность лечащего врача в объявлении диагноза порождала самые страшные и нелепые подозрения.
– Скажите мне всё как есть! – взмолилась я, и нехорошее предчувствие подползло совсем близко, обдав щёки жарким огнём.
В глазах собеседника мелькнули взволнованные искорки.
– Дело в том, Валя… Мне нужно тебе кое-что сообщить.
Во второй раз он обратился ко мне по имени, и я вдруг поняла причину своего беспокойства.
Почему он называет меня Валей?! Ведь у меня при себе паспорт на имя Лены! Он не может знать, что я не та, за кого себя выдаю!
Это знает лишь один человек…
Все кошмары последних дней вмиг пробудились от спячки.
– Но я никакая не Валя! – изобразив удивление, заявила я и отодвинулась подальше, к железной спинке койки. – Вы меня с кем-то спутали! Может быть, Валя лежит в соседней палате? А моё имя – Лена!
