Линия жизни. Жертвы Куршевеля

Посвящается мои детям Александре, Андрею, Татьяне.

Линия жизни. Жертвы Куршевеля / Александр Голиков. – Краснодар: Издательский дом «ВоокВох», 2024

© Александр Голиков, 2024

© Издательский дом «ВоокВох», 2024

Симферополь пятидесятых – шестидесятых годов двадцатого века представлял из себя провинциальную столицу Крымской области. Город, как и вся страна, постепенно окончательно избавлялся от последствий Великой Отечественной войны и фашистской оккупации. Ещё продолжали восстанавливаться здания, ремонтировались дороги, благоустраивались улицы, скверы и парки. Завершалось строительство нового пассажирского комплекса железнодорожного вокзала по проекту архитектора Душкина. Строилась новая горная дорога и единственная в Европе горная междугородняя троллейбусная трасса Симферополь – Алушта – Ялта.

1964 год, первое сентября. Мы идём в школу. Третий «В» класс 36-й начальной школы, что располагалась по улице Жени Жигалиной. Поскольку мы жили на Украинке (микрорайон), дорога в школу пролегала через железнодорожные пути южной горловины станции Симферополь, где часто проходила маневровая работа по формированию грузовых поездов способом расталкивания вагонов с сортировочной горки. Я шёл с одноклассником Валерой Хомяковым, а впереди шествовали две подружки – наши одноклассницы. Одна из них Света Положай – отличница, красавица и умница. Несмотря на мои юные десять лет, Светка мне очень нравилась, и я наблюдал за её грациозной походкой в коротенькой, идеально выглаженной школьной форме с белоснежным передником.

Вдруг перед нашим взором предстали отпущенные с сортировочной горки вагоны, которые мчались под уклоном, набирая скорость. Девчонки шли и о чём-то оживлённо болтали, не обращая внимание на приближающуюся смертельную опасность. Оценив обстановку, я крикнул:

– Светка, стой! Пропустите вагоны!

Девчонки обернулись на мой голос, переглянулись и, громко засмеявшись, бросились перебегать железнодорожные пути перед приближающимся подвижным железнодорожным составом! Честно говоря, мы и сами так неоднократно делали.

– Вот идиотки… – сказал Валерка, и не успел он закончить свою мысль, как буквально метрах в двадцати от нас Света спотыкается на путях и падает прямо перед надвигающимся вагоном!

Подружка, опережая её, перемахивает через железнодорожные пути, а Свету скрывает от нас вагон так, что непонятно, успела она перебежать или нет.

– Успела, наверняка успела, – прошептал Валерка, и мы бросились бегом к месту события, так встревожившего нас.

Вагоны быстро проскочили и… О ужас! Перед нами предстала страшная картина. За дальним рельсом лежит распластанное Светкино тело. Школьное форменное платьице в пыли задрано, видны аккуратные жёлтые трусики. А красивая Светкина головка лежит по другую сторону рельса в луже крови, отдельно от её стройного тельца.

Потом хоронили Свету Положай – отличницу, красавицу и умницу – всем классом. В гробу она лежала такая же красивая, как в жизни. Место на шее, где проехало колесо вагона, аккуратно прикрывала чёрная церковная ленточка. Все плакали. Эта картина осталась со мной на всю жизнь. И вспоминается так, как будто это было вчера!

Жизнь каждого человека, его судьба – это драматический сюжет пьесы, повести, романа. И неважно, будет он известным артистом или мастером на заводе. Даже жизнеописание отшельника, уединившегося в скит и общающегося лишь с Богом, необычайно интересно. Одиночество заставляет размышлять, не отвлекаясь на суету бытия. Что же говорить о судьбе далёкого от схимничества человека с его окружением, заботами, хлопотами, переплетением обстоятельств и их последствиями? Кто-то из классиков сказал, что характер человека – это его судьба. Именно характер (или бесхарактерность) диктует стиль поведения, действий, принимаемых решений в зависимости от тех или иных обстоятельств, отношения к жизни.

Александр Голиков, анализируя прожитые годы, конечно, человек действия, но действия разумного. Таковым я себя, во всяком случае, искренне считаю.

Темперамент, вероятно, достался мне от бабушки – гречанки. Когда-то, согласно семейной легенде, переданной ещё прабабушкой Елизаветой Ивановной, прадед – понтийский грек – бежал с семьёй от турецкой резни в Крым, переплыв море на фелюге контрабандистов. В Ялте Анастас Попандопуло (так его звали) и «поднялся», как бы сейчас сказали. Завёл дело, купил дом на набережной.

Прадед не дожил до Октябрьской революции 1917 года, а она разметала трёх сестёр (его дочерей) по необъятной стране. Средняя, Нина, успела уехать после гражданской войны в Москву. Как тут не вспомнить чеховских трёх сестёр с их стремлением: «…и в Москву, в Москву!» Старшая и младшая – Мария и Людмила – остались в Крыму, вышли замуж, завели семьи. На их долю выпали испытания тяжёлым периодом фашистской оккупации, голод и холод, с ним связанные. После освобождения Крыма от фашистских захватчиков их, как лиц греческой национальности, наряду с другими народами полуострова, постигла судьба депортации.

Отец мой Юрий Сергеевич Голиков встретил войну пятнадцатилетним пацаном. Выполняя мелкие поручения подпольщиков, оказался в фашистском концентрационном лагере на территории «Картофельного городка» (было такое место в Симферополе). Как только немцев выбили из Крыма, ушёл в действующую армию. Через непродолжительный период вернулся домой на костылях после тяжёлого ранения.