За несколько секунд автомобиль разогнался до ста. Мотор ласково урчал. Cayenne стремительно несся по раздолбанной городской дороге, не замечая ни ухабов, ни выбоин. Встречные водители мигали фарами и неистово сигналили. Пешеходы на тротуаре в замешательстве крутили пальцем у виска. Ангелине было весело. Она чувствовала себя злобным божеством, мчащимся на своей героической деснице мимо ропщущих грешников. Ведьмой, летящей в ад на форсированной метле. Скорость. Ей нужна скорость. Нужна, чтобы оторваться от бренности, обыденности, грязи и фальши. Что бы прорвать тошнотворный, опостылевший пузырь добродетели. Что ее ждет на той стороне, она знала. Демоны.
Самаэль
Клумба за окном ужасно раздражала. Ангелина несколько раз выходила из гостиной с видом на цветник, и, побродив по загородному дому, снова сюда возвращалась. С досадой она выходила даже во двор, под палящее солнце, в надежде развеять гнетущие мысли. Но, каждый раз на широком, гладком лбу девушки появлялись две глубокие складки. В сознании всплывал он. И та боль, которую он ей причинил. Нельзя сказать, что Ангелина была сентиментальной женщиной. Скорее наоборот. Краешком мозга она понимала, злил ее не разрыв, а собственная наивность. Раздражала своя же глупость. И чертова клумба.
– Почему ты держишь его в себе?
Ангелина обернулась. В кресле у камина сидел брюнет. Возраст мужчины оказалось трудно определить. Может без малого тридцать. Может чуть больше пятидесяти. В аккуратно причесанных немного вьющихся волосах можно было заметить редкие седые волосы. Особенно седина выделялась на висках. Узкие пижонские усики придавали незнакомцу лукавое выражение лица. В то время как глаза оставались холодными. Такой лед во взгляде способен создать лишь глубокий, многоопытный ум. Ангелина это знала. Она с детства привыкла к таким глазам. Подавляющее большинство папиных друзей судьи, адвокаты, политики, имели подобные выражения. На высокое иерархическое положение незнакомца в гильдии законников указывал его дорогущий темно коричневый костюм в тонкую черную полоску, сродни его пижонским усикам, и алый, в такую же черную полоску, вызывающий галстук. Руки незнакомца покоились на широких подлокотниках кресла. Картину довершали блестящие запонки на сорочке. Они отсвечивали почти волшебное изумрудно голубое сияние.
Неожиданное появление великовозрастного пижона, ничуть не удивило Ангелину. Должность отца в системе правосудия подразумевало в этом доме множество гостей.
– Хотите что-то выпить? – спросила она с долькой раздражения.
– Не откажусь, – ответил незнакомец. – Коньяк, безусловно, самый вдохновенный напиток.
«Откуда он знает, что я пила коньяк?» – задала себе вопрос Ангелина. Полчаса назад, вместо завтрака, она налила и залпом выпила почти полный бокал коньяка.
– У меня, душечка, профессиональное чутье на грех, – ухмыльнувшись, продолжил незнакомец. – А, как известно, опасение греха главный убийца вдохновения.
Ангелина подошла к бару и наполнила коньяком треть бокала. Определенно, ей нравился этот пижон. Она, было, подумала налить и себе, но воспитание не позволяло пить с незнакомцем, с утра, пусть даже и в собственном доме.
– Что ты, душечка, – послышалось за спиной. – Чувствуй себя как дома. Налей себе вдохновения. Иначе как мы с этим разберемся?
– Не называйте меня «душечка», – возмутилась девушка, подавая мужчине бокал.
В свои двадцать пять она считала себя многоопытной, зрелой дамой. Сюсюканье незнакомца возвращало ее в юность, если не в детство.
– А как тебя называть? – упрямствовал мужчина. – Ты маленькая, обидчивая душечка. Я могу тебя назвать душонкой. Трусливой, сморщенной, пакостной душонкой. Так тебе …
– Прекратите, – вырвалось у Ангелины. – Кто вы такой, черт подери?
– О, – обрадовался незнакомец, – слышу голос не девочки, а девы! Не надоело прятаться за папиной спиной? Пора самой решать! И делать!
– В этом вы правы, – разозлилась девушка. – И первое что я сделаю, я выгоню вас вон. Нахал. Допивайте свой коньяк и выметайтесь.
– Да, да. Так меня! Давай, душонка, выпьем. Будь здорова.
Незнакомец залпом выпил содержимое бокала. Ангелина последовала его примеру. Коньяк приятно растекся по организму, придавая воле решимость.
– Ты только со мной такая храбрая? – продолжал испытывать ее терпение незнакомец. – С ним, с Олегом ты кроткая, покладистая. Готовая на все. Как драная кошка, за миску молока …
– Прекратите! – крикнула Ангелина.
Одно упоминание об Олеге привело ее в ярость. Мысли снова вернули ее к недавно пережитой обиде. Козел! А что она, собственно говоря, могла ожидать от женатого мента.
Они встречались около месяца. Девушка знала, он женат. А он знал, чья она дочь. Ангелина всегда догадывалась, почему он с ней встречался. Не из-за любви, и даже не из-за секса на стороне. Такой публике, какая с детства ее окружала, были чужды сантименты. Честолюбие, выгода, расчет. Олег попросту использовал ее. О чем она думала?
Познакомились в суде. Он – «авторитетный» мент, молодой начальник районной криминальной полиции. Она – помощник судьи. Высокий, накачанный, скупой на слова сероглазый шатен привлек ее своей суровой мужественностью. Он бесцеремонно приказал Ангелине выйти из кабинета судьи, за пять минут до начала заседания. Это было грубейшим нарушением процедуры. Как заинтересованное лицо он не имел право общаться с судьей во время процесса. Эта преступная, наплевательская наглость и понравилась девушке. После, выходя от судьи, он буркнул ей: «Извини. С меня поляна». Вечером они лежали в одной постели.
