Книжник терпеть не мог оружия.
Нет, он его уважал! Как не уважать штуку, которая может тебя убить на расстоянии? Но не любил держать в руках. И не ремонтировал, хотя мог починить почти все, что не содержало в себе маленьких электрических штучек. Обращение со всеми этими пистолетами и автоматами, на которые все челы-охотники разве что не молились, ему не давалось. Давались вещи гораздо более сложные – он мог разобрать и собрать дряхлый генератор и даже придумать, как приделать к нему велик, чтобы пыльная, полудохлая от старости лампочка замигала желтым светом, а вот автомат или винтовку старался лишний раз в руки не брать.
Но закон есть закон: каждый кид, вступивший в возраст чела, должен участвовать в охоте и войне. И никакие причины Старшими во внимание не принимались.
Герла должна рожать, готовить еду, обрабатывать землю и ухаживать за потомством и домашними животными, чел – кормить герл, бэбиков, кидов и убивать челов из других племен, чтобы они не убили членов его племени. И Книжник, несмотря на испорченное чтением зрение, хлипкое телосложение и нелюбовь к оружию, участвовал в охоте.
Ружье ему дали в соответствии с талантами – старую двустволку с треснувшим ложем и тронутыми ржавчиной стволами, заряженную патронами в выцветших пластиковых гильзах. Правда, и поставили в оцепление, а не к стрелкам, но и это не помогло…
Против настоящего невезения не попрешь!
Книжник упустил дира.
Это был здоровенный рогач, всему племени хватило бы дня на четыре, а то и больше.
Он выскочил из зарослей так быстро и неожиданно, что Книжник, вместо того чтобы стрелять в зверя с расстояния в десять шагов, отшатнулся и шлепнулся на задницу. Ружье отлетело в сторону, грянулось оземь и оглушительно выпалило сразу из обоих стволов. Обрезки ржавой проволоки, которыми были набиты патроны, хлестнули по кустам, срезая листву и мелкие ветки. Дир фыркнул, Книжник мог поклясться, что презрительно, и в один прыжок ушел с тропы, нырнув в густую зелень подлеска.
Книжник с ужасом смотрел на лежащее в стороне ружье. Отвертеться точно не получится – мол, дира не видел, куда он исчез – непонятно. Теперь точно никто не поверит! Стрелял – значит видел и промазал! Он упустил зверя и наказание неминуемо. Каким оно будет, неизвестно, но зная, как Облом его любит, можно было не сомневаться, что суровым. Охотник, упустивший добычу, должен быть наказан. Это тоже закон.
Книжник зажмурился от ужаса перед неминуемой расправой, а когда открыл глаза, Облом уже нависал над ним, словно подрубленное дерево – огромный, злой и беспощадный.
Он был не один, а вместе с Ногой и Свином. Не хватало только Бегуна, а то Совет племени собрался бы в полном составе.
Облом посмотрел на полулежащего Книжника, на разряженную двустволку, потом опять на Книжника и, осклабившись, пнул его с носка. Возможно, это был не самый сильный удар, на который Облом был способен в гневе, но Книжнику хватило сполна: он отлетел в сторону и больно ударился затылком о землю.
– Ты – бесполезный кусок говна! – прокричал Облом, сорванным голосом. – Ты – ни на что не годный, бесполезный кусок говна! Червяк! Выкидыш!
Он сделал еще шаг и снова ударил Книжника, на этот раз по ребрам.
Ботинок у Облома был хоть куда – массивный, из толстенной кожи, на рубчатой подошве, красавец, а не ботинок, то ли выменянный у городских, то ли снятый с убитого. Твердый как камень носок врезался в бок жертвы и Книжник задохнулся, захлопал губами, словно выловленная рыба.
– Ты прое…л дира! – выдохнул Облом с ненавистью. – Ты умеешь только дрочить на свои вонючие книги! Что теперь будут есть герлы и бэбики? Траченную крысами бумагу? Отвечай, безрукая тварь!
