Быстро иду через темные дворы, время позднее.
– Я прибью Лизку, честное слово, прибью, – шепчу себе под нос.
Сердце стучит, как ненормальное, хотя, казалось бы, что такого? Всего лишь девушка одна возвращается домой. Так ведь не маленькая!
– Тебе у же восемнадцать, Настя! Хорош строить из себя малолетку, которую никуда не пускают! Потусишь нормально с нами, как взрослая, наконец.
И я повелась, платье новое зачем–то надела, каблуки, глаза подвела черной подводкой. Мне ж восемнадцать! Не солидно бледнолицей ходить. Но это по словам Лизы. Мне–то нормально.
А что в итоге? Собрались наши одногруппники, ее две соседки по общежитию. Послушали музыку на чьем–то телефоне, я лично пила принесенный сок, и все. На моменте неуместных приставаний Валеры, я решила, что пора уходить домой.
– Все, Лиз, спасибо, но я пошла. Ого, это уже столько времени! – посмотрела на свой телефон.
Денег на такси не осталось, всю наличность, как обычно, заняла бедным студентам.
– Ладно, давай, хорошо посидели, приходи еще, – попрощалась со мной «подруга», которую в тот момент лапал ее парень, Виктор.
– Эм, ага, – не успела я сказать, что кто–то обещал меня проводить до дома, как дверь захлопнулась прямо перед носом.
И теперь я спешу домой в одиночестве. Родители, благо, не звонят, они ведь уверены, что я не буду шляться в одна по нашему в общем–то нормальному днем району. Но под покровом ночи случается всякое.
В голове тут же всплывает хроника происшествий. Мама почему–то помешана на ней, и я невольно смотрю.
Нет, не гуляла «по–взрослому» восемнадцать лет, вот и нечего начинать! Не мое это. Или люди не те. Но где же тех найдешь?
Внезапно впереди показывается компания из троих парней.
– Черт, – задумалась и поздно их заметила, надо было свернуть, но тут короче дорога.
Быстро иду вперед, по сторонам не смотрю. В конце концов, не каждый случайный прохожий опасен ночью. Они могут просто гулять, никому нет дела до меня.
Практически прохожу, миную троицу, еще немного и можно вздохнуть спокойно, но не тут–то было.
– Уоу, красавица, ты куда спешишь? Проводить? – один из них все–таки обращает в последний момент внимание.
– Нет, спасибо, я почти дошла, – отвечаю на грани слышимости и практически бегу дальше.
– Погоди, а поговорить с уважаемыми людьми? – он не отстает, догоняет меня, и дружки за ним.
– Не надо, мне некогда, я спешу, меня ждут, там парень, – отрывисто говорю и упорно иду вперед.
– А мы типа не спешим? И парень мог бы и встретить. Нет, так не пойдет, – произносит недовольно и хватает меня за плечо.
– Отстань! – кричу и отпихиваю его сумкой от себя, если повезет, кто–то выйдет на шум.
А потом убегаю, наплевав на то, как выгляжу со стороны.
– Держите сучку! – приказывает он своим друзьям, до этого не вмешивающимся.
– Попалась, детка? – они меня догоняют.
Долбанные каблуки! Только в кроссовках ходить буду, безопасность превыше всего. С тоской смотрю на свет в верхних этажах моего дома, один поворот остался, немного не дошла.
– Что вам нужно, ребят? – стараюсь говорить спокойно.
Мой телефон на самом дне сумки, да и на быстром вызове там никого. Не наберу помощь. Черт, да у меня даже программа отслеживания отключена! Что за дура.
– Познакомиться, поговорить, – подходит тот, первый, инициатор общения который. – В это время мало девчонок гуляет, а мы с пацанами истосковались по женскому обществу. А тут ты идешь вся такая хорошенькая, чистенькая.
Он проводит рукой по моей щеке, и я чувствую, как к горлу подкатывает тошнота.
– Отпустите, а то не располагает как–то к общению. Или грабить будете? Я не богачка.
– Я вижу, что брать особо нечего, но мы не грабители.
– Замечательно, тогда, может, завтра пообщаемся, при свете дня? – делаю еще одну попытку выбраться мирно.
И перцовый баллончик не при мне, остался в сумке побольше, с которой в институт хожу. Как будто на парах при людях ко мне кто–то пристанет! Вечером нужно его иметь, ве–че–ром!
– Нет, я так не думаю. Нам сейчас хочется. Ведите ее на гараж, – говорит он своим друзьям.
– Что? Нет! Я никуда не пойду с вами! Отпустите! Кричать буду! – вырываюсь в панике.
Сердце стучит уже где–то в горле, в висках пульсируют вены. От страха недолго и в обморок грохнуться, но нельзя.
– Пойдешь, пойдешь, как миленькая, – ухмыляется гад.
