В нос ударяет едкий запах
медицинского спирта и стерильности. Меня завозят на каталке в операционную, где
уже включен яркий свет лампы над высоким хирургическим столом.
В руку еще в коридоре что-то вкололи, поэтому теперь я
чувствую, как заметно потяжелела голова, мысли начали путаться, и совсем
немного захотелось спать.
Все тело ломит, а нога жутко болит, но сейчас это, словно,
отошло на второй план, сменившись ужасом происходящего.
Я никогда не болела, и ни разу не была в больнице, до
сегодняшнего дня.
Две медсестры помогают мне перелезть из каталки на уже
подготовленный операционный стол, от вида которого у меня даже поджилки
трястись начинают.
Вскоре они покидают операционную и, кажется, я остаюсь
здесь совсем одна, однако это не так.
Операция начнется совсем скоро, и я чувствую, как мое
бедное сердце очень быстро бьется в груди, а во рту от страха становится сухо.
За спиной доноситься какой-то шорох металла и инструментов.
Дыхание спирает. Уже совсем скоро. Господи, помоги.
Кто-то подходит ко мне слева. От сильного волнения либо же
введенного ранее препарата, моя реакция словно бы затормозилась, поэтому сейчас
я даже головы поднять не могу. Лишь сильно вздрагиваю, не в силах успокоить
свое бешеное сердце.
Чувствую только, как подошедший берет меня за левую руку,
прикладывает большой палец к запястью, и немного надавливает, считая пульс. Его
руки очень крупные и теплые. В белых хирургических перчатках. Это врач.
— Скоро надо будет подняться, и сесть.
Слушать меня.
Голос мужской, грубый. Чуть хриплый, явно прокуренный, не
дающий ни шанса на возражение.
— Х…хорошо.
В отличие от его, мой голос сильно дрожит и сбивается.
Никогда не заикалась, но сейчас от шока не могу даже нормально слов связать.
Еще утром я не ожидала оказаться на операционном столе первой городской
больницы, но так получилось. Это моя дурацкая ошибка, невнимательность, и этого
вообще не должно было произойти со мной.
Мне надо было готовиться к вступительным экзаменам в
балетную академию. И я готовилась. Много и долго, пока в один момент моя нога
не подвернулась, я не заметила края, и не упала со сцены прямо на сложенные
внизу декорации.
В лодыжке что-то сильно затрещало, и я услышала жуткий хруст.
Это были мои кости, после чего шевелить ногой я не больше не могла. Я всегда
берегла ноги, это был мой главный инструмент в балете, но теперь даже не знаю,
к чему приведет эта травма. Лишь бы там был просто ушиб. Господи, пожалуйста…
Вскоре после падения меня кто-то буквально отодрал от пола,
и ребята с группы сразу вызвали скорую. Все время по пути в больницу я была в
шоке, и могла только кричать от невероятной боли и глотать слезы. Мои
тренировки сорваны, а до поступления в академию всего месяц.
Я все еще толком не знаю, что случилось с моей ногой, но
судя по тому, что после снимка пожилой строгий хирург с фамилией Климнюк меня
сразу в операционную отправил, дела мои плохи.
Сейчас я лежу на этом жестком операционном столе в одной
только синей полупрозрачной медицинской накидке. Всю мою одежду забрали
медсестры при подготовке, а волосы сказали заплести в косу, что я и сделала.
Проклятые курицы отобрали даже нижнее белье, мою единственную защиту, поэтому
сейчас я невольно себя руками обхватываю, чувствуя крайнюю степень смущения от
близости с этим врачом.
Это точно мужчина. Я улавливаю легкий запах его парфюма.
Холодный, и заставляющий меня внутренне еще больше всю сжаться от страха.
— Ты дрожишь. Тебе холодно?
Бархатный низкий голос разрезает стерильный воздух
операционной,а у меня слезы собираются в глазах. Врач совсем рядом, но я не
вижу его. Он что-то делает прямо за моей головой. Я слышу, как что-то клацает,
рядом загорается монитор.
Мое бедное сердце стучит уже где-то в горле.
— Мне страшно. Я боюсь операции. И нога
болит…Очень. Я упала. Упала со сцены.
Начинаю реветь. Жалко становится себя просто до
невозможности. Вот так в один день жизнь может перевернуться вверх дном.
Он ничего не отвечает, и я прикусываю губу, понимая, что до
моих причитаний этому доктору, похоже, вообще нет никакого дела.
Вздрагиваю снова, когда доктор становится сзади и касается
моего плеча.
— Сядь на стол. Поднимайся.
Сильной рукой он придерживает меня за локоть, и я все же
сажусь, чувствуя невероятную боль в ноге. Малейшее движение ею просто убивает.
— Сейчас надо сделать выдох, и не двигаться.
Я ввожу наркоз. Поняла?
— Да. Это очень…очень больно?
Не узнаю свой голос. Поникший и сиплый. Что-то мне уже
совсем страшно становится. Я думала, что наркоз в руку там делают…Укол один и
уснула.
Разве нет? Похоже, что нет.
— Неприятно скорее. Сними накидку.
— Что? Зачем это?
— Мне надо доступ к твоему позвоночнику
получить.
Сглатываю, понимая, что под накидкой у меня нет одежды.
Совсем. Я же не буду голая перед ним сидеть тут? Еще чего. Конечно, нет. Что
делать…
Обхватываю руками тело, ощущая, как сильно дрожу сейчас в
этот момент. Перед глазами все расплывается. Кажется, мои силы постепенно
покидают меня, делая податливой, с совсем одурманенной головой.
