Когда над бедной нашей страной почиет мир, и всеисцеляющее время
обратит кровавую быль в далекое прошлое, вспомнит русский народ тех,
кто первыми поднялся на защиту России от красной напасти.
Генерал Деникин
Предисловие
Братоубийственная бойня?
О Гражданской войне у нас редко вспоминают без эпитета «братоубийственная». И даже песни появились с душераздирающим рефреном: «Рубят русские русских». Дескать, как же так можно, как же русские до этого дошли, что может быть ужаснее? Эти вопли звучат очень патриотично и, казалось бы, вполне бесспорно, но когда задумаешься, то понимаешь, что они напротив предельно циничны. Получается, что если русские рубят, к примеру, немцев, то это уже не так страшно. Неприятно, конечно, но ничего не поделаешь, такова жизнь. Конечно, русскому человеку убить на поле боя немца психологически куда легче, чем своего русского. Немец говорит на другом языке, он – носитель другой культуры, у него другие мечты и стремления. Легче позабыть, что ведь и он такой же человек, как и ты. Но ведь это же самообман. Нормальный человек должен приходить в ужас от необходимости убивать любых других людей, совершенно не зависимо от того, на каком языке они говорят. И кто честному русскому человеку брат: честный немец или русский подонок? Если судить только по языку, тогда получается, что Чикатило мне брат, а Бетховен – враг? Если же такая постановка вопроса кажется нам абсурдной, тогда зачем мы называем гражданскую войну братоубийственной?
Вспомним войну, которую теперь принято называть первой мировой. Вспомним героев Ремарка. Это нормальные немецкие парни, простые и без затей. В них нет ни какой ненависти ни к французам, ни к британцам, ни к русским. А их схватили за шиворот, одели в шинели, затолкали в окопы и велели стрелять. Чем они провинились перед такими же точно русскими парнями, с которыми проделали всё-то же самое, и которые тоже ни перед кем и ни в чем не виноваты? Почему же русские и немецкие парни убивали друг друга? Потому что «кузен Вилли» поссорился с «кузеном Ники»? Или все-таки, потому что Британия в очередной раз вынудила Россию обслуживать британские интересы? За что Россия положила на полях сражений полтора миллиона солдат? За что убивали друг друга наши русские ребята и те ремарковские парни? Вот это и была самая настоящая братоубийственная бойня. Не случайно в её конце начались так называемые «братания», когда русские и немцы выходили из окопов и, в полной мере осознав друг друга братьями, обнимались, устраивали совместные гулянки и пели песни типа: «Поезжай к своей Марусе, я – к Мари».
Теперь вернемся к Гражданской войне. Большевик Волынский писал: «Нас обвиняют в жестокости, и эти обвинения справедливы. Но обвиняющие забывают, что гражданская война – война особая. В битвах народов сражаются люди-братья, одураченные господствующими классами, в гражданской войне бой идет между подлинными врагами».
Я согласен с этим большевиком, за исключением, конечно, бредовой теории классовой борьбы. Но он прав в том, что как раз именно «битвы народов» являются братоубийственными, а в гражданской войне бой идет между подлинными врагами. Почему гражданские войны обычно отличаются повышенной жестокостью? Да потому что идейные люди с двух сторон очень хорошо знают, за что сражаются. Им есть, за что умирать в такой войне. И противники для них – носители всего самого ужасного, что только есть на свете.
Это ложь, что в Гражданской войне русские воевали с русскими. На самом деле русские воевали с русскоязычными. Стоило бы обратить внимание хотя бы на то, что подавляющее большинство большевистских лидеров даже этнически не были русскими, хотя главное не в этом. Человека делает принадлежащим к определенному народу вовсе не владение языком этого народа, и не то, что десять поколений его предков считали себя принадлежащими к этому народу. Принадлежность к народу определяется тем, что человек является носителем национальных ценностей. В каждой народной душе есть нечто драгоценное, даже святое, что и объединяет людей в нацию. И если большевики глумливо надругались надо всем, что для русского человека свято, если они осквернили русскую душу и растоптали сокровища духа, которые были скоплены нашим народом за тысячу лет, то в каком же смысле большевики были русскими? Сейчас принято говорить, что «у террористов нет национальности». Но тогда у красных её тем более не было.
Помню,как поразила меня одна заметка в областной газете «Красный север» за 1930 год. Речь там шла об антирелигиозной выставке, где были представлены так же иконы, «чтобы показать, как русские поклонялись размалеванным доскам». Обратите внимание: о русских здесь речь идет, как о другом народе, то есть сторона, победившая в Гражданской войне, вовсе не считала себя принадлежащей к русскому народу. И гимном государства, созданного большевиками, стал «Интернационал», в котором, сами понимаете, ни слова не говорилось о России. Эти люди вполне осознанно отреклись от своей национальности, они не считали себя принадлежащими ни какой нации. Так до какой же степени нелепы звучащие сейчас сокрушения: «Рубят русские русских».
