Мабон
Махровые, травянисто-оранжевые горы проплывали мимо меня длинной, тянущейся на километры, грядой. Широкая ровная дорога, казалось, уходила в бесконечность – конца не было видно и в самой дальней точке горизонта. Вдали замаячили снежные шапки. Мы приближались.
В машине было тепло и комфортно: мягкий свитер кутал в нежные объятия, а горячий термос с облепиховым чаем приятно согревал пальцы. Мы двигались с небольшой скоростью и были в пути уже долгие пять часов. Наконец справа показался небольшой отшиб, и мы сделали первую остановку.
После долгого сидения в одной позе жутко хотелось размять затёкшие плечи, растереть шею и подвигать ногами в разные стороны. Не могу даже представить, каково Герману – пока я нежилась на пассажирском сидении и наслаждалась видами, он внимательно следил за дорогой и делал это путешествие безопасным. Оглядываюсь на него – просто стоит, смотрит вдаль.
– Ты разве не устал? Едем уже давно.
Хмурится и отрицательно качает головой. Сегодня особенно угрюмый – не вытянешь и слова. Задумчивые серые глаза выглядят усталыми.
– Тебе нужно поспать. – заявляю я очевидный факт. – Давай где-нибудь остановимся?
– Мы доедем вовремя.
Я делаю несколько шагов вверх по пригорку и всматриваюсь в тонкую ленту алеющего горизонта. «Плохо дело» – с тревогой проносится в моей голове.
– Скоро стемнеет, Герман. – тихо говорю я. – Давай остановимся и передохнём.
– Тебе плохо? Укачало? – холодно спрашивает он без намёка на заботу.
– Нет, я чувствую себя хорошо, но нам ведь можно не торопи…
– Значит мы доедем вовремя, как я и сказал.
Наши взгляды разбиваются друг о друга, и я понимаю, что не могу спорить.
***
Весь оставшийся путь я исподтишка следила за движениями Германа, чтобы не допустить его окончательного утомления, но он сосредоточенно вцепился в руль и смотрел только на дорогу, лишь изредка награждая меня ядовитыми взглядами.
До Снежных гор мы добрались, когда солнце давно закатилось за горизонт, бережно обнимающий долину. Выбравшись из машины, я инстинктивно поёжилась – температура здесь была гораздо ниже, а воздух разрежённее. Под строгим взглядом Германа я достала с заднего сидения меховую кремовую куртку и в мгновение ока превратилась в трудноуправляемое существо. Сам же он с пренебрежением отказался от тёплой одежды, накинув на лёгкий свитер лишь длинный чёрный шарф.
– Приятно, что ты до сих пор его носишь. – с улыбкой произношу я, вспоминая, как вязала его.
– Ношу. – сухо бросает он мне и запирает машину на ключ.
Если бы не редкие фонари, любезно посаженные вдоль небольшого спуска, вряд ли бы кто-то после заката солнца смог бы добраться до небольшого селения, скрытого за перевалом. Нам удалось успешно преодолеть и эту часть пути, хотя смотреть на раздетого Германа, уверенно двигающегося вперёд, мне было не по себе. Я шла позади, как неповоротливый пингвин, и его широкая сильная спина была моим ориентиром.
– Что ты там копаешься? – остановился и ждёт меня.
– Я не могу так быстро. – обиженно бурчу я под нос.
– Такими темпами мне придётся уложить тебя, как сложенный ковёр, и отправить катиться вниз. – впервые за день вижу его улыбку. – Замёрзла?
– Нет.
– Давай руку.
– Сказала же – не замёрзла.
Гордо обхожу его и двигаюсь дальше.
Я тоже умею играть в эти игры.
***
Когда мы добрались до самого большого дома, плотно прилегающего к тёмному лесу, сил спорить и воротить нос уже не осталось – моя ладонь покоилась в жёсткой, но тёплой руке Германа. Несмотря на холод и отсутствие перчаток, его руки всегда оставались горячими. Я же была та ещё мерзлячка и превращалась в ледышку от любого дуновения даже слабого ветерка.
Мы остановились у порога, и только теперь меня охватило странное беспокойство, о котором я будто забыла. Когда Герман постучал в дверь, и до меня донёсся чей-то крик и торопливые шаги, я сжалась до размеров песчинки и закрыла глаза. Совсем не так я представляла себе встречу с будущей свекровью.
