Жизнь у Малышки не задалась как-то сразу, с самого рождения. Угораздило же её родиться на Крайнем севере, в тундре, на одном из отдалённых газовых промыслов. Условия – хуже не придумаешь, девять месяцев зима, морозы под пятьдесят, сугробов наметает под два-три метра высотой. Да и летом не сахар, гнус и мошка одолевают, на нервы действуют. Вот так Малышка с детства вынуждена была приспосабливаться к трудностям и тяготам сурового Заполярья.
В этом ей помогала семья. Отец, крупный серый кабель по кличке Мишка, был не злобным, обстоятельным псом, Малышку он опекал и не обижал. От него она взяла серую масть и спокойный характер. Её мамку звали соответственно Машкой. Это была чёрная, небольшого роста, шустрая сучка с умными глазами. Малышка пошла в мать телосложением и сообразительностью. Мамка обучала Малышку всему, что умела сама – добыть куропатку, зайчонка, устроить засаду на утку, выследить и правильно взять ондатру. А что было делать? Ведь собак никто регулярно не кормил, хоть они и жили на территории промысла, на продуктовом довольствии не стояли. Поэтому по большей части еду себе добывали сами. Но всё равно, они считали этот кусок тундры, огороженный высоким забором, своей землёй и защищали его со всей сторожевой ответственностью и самоотверженностью. За это и поплатились…
Как-то на промысел нагрянуло большое начальство. Прямо с вертолётной площадки человек пять прошли на территорию ГП1, и были тут же ожесточённо облаяны. Они буквально не могли шагу ступить без нападок Мишки и Машки. Ну, а как иначе-то? Чужаки же…
Собаки никого не покусали, только громко лаяли, но закончилось это тем, что недовольное начальство приказало от собак избавиться. Сказано – сделано. Попросили местных жителей оленеводов (им разрешено иметь охотничье оружие), привести приговор в исполнение.
От первой попавшей в него пули, Мишка удивлённо и страшно взвыл. Напуганная Малышка, забилась под пожарный щит, и дрожа всем телом, с ужасом глядела на то, как её папка, оставляя за собой кровавый след рвётся со всех лап в спасительную тундру. Но вскоре вторая пуля настигла его в прыжке, и он рухнул в небольшой ручей, который хотел перепрыгнуть. За Машкой они охотились долго. Привыкшая маскироваться в тундре, она долго не выходила на прямой выстрел. Но всё-таки им удалось её зацепить. С перебитой лапой приземистая Машка, используя складки местности всё же ушла от погони и затерялась в тундре.
Малышку они не заметили. Она так и просидела до вечера, свернувшись клубком за пожарным щитом, лишь изредка вздрагивая от резких звуков и шагов. Ночью, когда на промысле всё стихло, она осторожно выбралась из убежища и отправилась искать мамку.
Она нашла её по запаху в трёх километрах от промысла. Машка лежала на цветущих весенним цветом мхах и зализывала простреленную лапу. Малышка, обрадованная тем, что мамка жива, подскочила к ней виляя хвостом, облизала мамкину морду и жалобно повизгивая закрутилась вокруг неё волчком не зная, как помочь раненой. Машка, обессиленная от большой потери крови, устало уронила голову в пахучие мхи. Малышка, недолго думая тут же припала к ране и принялась усердно слизывать сочившуюся из неё кровь.
Машка выжила только благодаря дочери. Малышка охотилась, приносила ослабленной матери еду, согревала её своим телом холодными ночами. И Машка поднялась. Сначала она робко ковыляла по мхам в поисках лечебных трав, оберегая поврежденную лапу. Но с каждым днём она становилась сильнее. Постепенно окрепнув, даже стала помогать Малышке охотиться, но хромота так и не прошла, она заметно припадала на правую заднюю лапу.
Всё лето мать и дочь провели в тундре. Благо леммингов и другой живности там было предостаточно. Осенью, с наступлением холодов, по только им одним известным причинам, собаки решили вернуться на промысел. Работники ГП встретили их равнодушно, им было не до собак, каждый был занят своим делом. Отработали вахту – уехали, им на смену приехали другие.
Все сюда приезжают зарабатывать деньги и сосредоточены в основном на этом. И только один мужичок был рад, что собаки выжили и вернулись. Он стал их подкармливать, был с ними ласков, пытался играть с Малышкой. Но собаки хоть и принимали от него еду, всё же относились к мужичку настороженно, близко к себе не подпускали. С остальными работниками ГП мать и дочь держали ещё большую дистанцию, обходя их десятой дорогой. И не то чтобы эти люди были чёрствые и бессердечные, нет. Наверное, такое отношение сложилось по причине того, что на промыслах держать собак было запрещено из-за опасений, что они могут заразиться бешенством от песцов и лисиц, которых в тех местах было очень много, и это в свою очередь, могло представлять серьёзную опасность для людей. Ну, а с Охраной труда на Севере вообще шутки плохи. Да и кому захочется портить отношения с начальством из-за каких-то, почти диких собак. Вот народ и не заморачивался.
Наступила зима. Вахта мужичка подошла к концу, и он уехал. Еду собакам стало добывать труднее. Конечно им кое-что перепадало от геповской столовой, но это было редко и выбрасывали им в основном кости. Как-то в середине зимы на промысел наведались оленеводы из соседнего стойбища. Те самые, которые убили Мишку. Мать Малышки не забыла своих обидчиков. Ещё на подъезде к промыслу, Машка с яростным лаем помчалась на встречу их снегоходам. Это была её роковая ошибка. Щёлкнул сухой выстрел и всё стихло. Машку за хвост отволокли с дороги и бросили в канаву.
