«Мастера» – первый из опубликованных мною достоверных, настоящих, реальных, в действительности научно-фантастических рассказов. Я имею в виду такие рассказы, в которых или для которых в той или иной степени имеют значение существование и достижения науки. По крайней мере, так я определяю понятие научной фантастики по понедельникам. По вторникам же ко мне иногда приходят совершенно другие мысли по этому поводу.
Некоторые авторы научно-фантастической литературы питают отвращение к науке, ее сущности, методам и трудам, другим же все это нравится. Одни ненавидят технологию, другие – почитают ее. Я нахожу комплексную технологию довольно скучной, зато интересуюсь биологией, психологией и теоретическими разделами астрономии и физики, поскольку эти области науки понятны для меня. В моих рассказах довольно часто встречается образ ученого – обычно довольно одинокого, замкнутого авантюриста, любителя находиться на грани неизведанного.
К теме, затронутой в «Мастерах», я обращалась позднее, когда была гораздо лучше теоретически подкована. В этом рассказе есть одно прекрасное изречение: «Он попытался измерить расстояние между землей и Богом».
Держа дымящийся факел, в темноте одиноко стоял обнаженный человек. Красноватый отблеск пламени освещал пространство и землю всего на несколько футов вокруг; за пределами же этого маленького островка света царила темнота, безмерная темнота. Время от времени налетали порывы ветра, в темноте мелькали чьи-то сверкающие в отблесках пламени глаза и раздавалось многоголосое бормотание: «Подними факел выше!» Обнаженный человек подчинился этому требованию и поднял прямо над головой факел, который покачнулся в дрогнувших руках. А темнота продолжала стремительно наступать, быстро и невнятно что-то бормоча, окружая человека. Ветер становился все холоднее, красное пламя оплывало. Негнущиеся руки человека задрожали – сначала едва заметно, потом все сильнее; лицо его покрылось потом; и он только слышал тихое, но настойчивое: «Подними факел, подними факел…» Течение времени остановилось, и только шепот все нарастал и нарастал, превращаясь в рев и нагоняя еще больше ужаса; никто и ничто не касалось человека, и он продолжал один стоять в свете пламени.
– А теперь иди! – проревел чей-то голос. – Иди вперед!
Держа факел над головой, человек шагнул вперед, на землю, которую не было видно в темноте. А ее не оказалось. Он упал с криком о помощи, окруженный темнотой и грохотом, не видя больше ослепляющего пламени факела.
Время… время, и свет, и боль – все началось опять. Стоя в грязи на четвереньках, человек припал к земле на дне какой-то канавы. Лицо жгло, яркий свет бил в глаза, затуманивая зрение. Голый, покрытый грязью, он посмотрел вверх на неясную сияющую фигуру, стоящую над ним. Свет величественно падал на белые волосы, складки длинной белой мантии. Незнакомец пристально вглядывался в Гэнила.
– Ты лежишь в могиле, – раздался уже знакомый голос. – В могиле знания. Здесь же, под толщей золы Адского огня, покоятся твои праотцы. Восстань же, падший Человек! – Голос звучал все громче.
Гэнилу удалось подняться на ноги.
– Это свет Человеческого Разума, – продолжала вещать белая фигура. – И этот свет привел тебя в могилу. Брось факел.
Гэнил обнаружил, что все еще держит пропитавшуюся грязью черную палку – факел, и бросил его.
– А теперь поднимись! – ликующе прокричала белая фигура. – Восстань из тьмы и войди в Свет Общего Дня!
К Гэнилу потянулось множество рук, помогая подняться. Преклонив колени, люди подавали ему тазы с водой и губки, вытирали Гэнила, терли досуха до тех пор, пока он не согрелся и не стал чистым. На плечи ему накинули серый плащ. Послышались болтовня и смех, все стронулись с места и направились в ярко освещенный просторный зал.
– Давай-давай. – Гэнила хлопнул по плечу какой-то лысый человек. – Пришло время Клятвы.
– А я… я справился?
– Еще как! Но ты так долго держал этот проклятый факел. Мы думали, что нам придется весь день бурчать в темноте. Ну иди.
Гэнила провели по черной мостовой, под очень высокими, сияющими белизной потолками, к ослепительно– белому занавесу, ниспадающему несколькими прямыми складками с высоты тридцати футов от потолка до пола.
– Это Занавес Тайны, – сказал кто-то Гэнилу бесстрастно.
Смех и разговоры затихли; все молча стояли вокруг. Белый занавес раздвинулся в звенящей тишине. Гэнил во все глаза смотрел на показавшиеся высокий алтарь, длинный стол и старика, одетого во что-то белое.
– Кандидат, готов ли ты вместе с нами произнести слова Клятвы?
– Да, – шепнул кто-то, слегка подтолкнув Гэнила.
– Да, – заикаясь, повторил тот.
– Тогда поклянитесь, Мастера Обряда! – Старик поднял отлитый из серебра Х-образный крест на железном стержне. – Этим Крестом Общего Дня я клянусь никогда и никому не открывать обряды и тайны моей Ложи…
– Этим Крестом… я клянусь… обряды, – невнятно забормотали окружающие, и Гэнил, вздрогнув от очередного толчка в бок, повторил слова Клятвы.
– Хорошо работать, правильно жить, правильно думать…
Как только Гэнил произнес эти слова, кто-то шепнул ему на ухо:
– Не клянись.
