«Ты палишь в зеркало заднего вида, а я танцую. Ноги на твоих плечах, монолог, и знаешь – счастье в таких мелочах: как сон, как снег, как поцелуй, как объятия, как воздух; Как разговоры до утра, или с утра и до позднего вечера»
В клубе грохочет музыка, и я практически не слышу, что мне говорит Настюха. Мы двигаемся в толпе, расталкивая локтями полупьяных девчонок, хотя сами выпили больше обычного. Мне двадцать три, но я до сих пор ничего добилась. Особенно в плане отношений. В универе я числилась среди лучших студентов, а за его пределами слыла глупой и наивной пчелкой. Так меня мама называет. Кстати, я могу себя поздравить. Сегодня утром я официально перебралась в город, сняла квартиру и внесла залог за полгода вперед. Победа! Я даже по этому поводу забила холодильник вином. Вдруг захочу отметить.
– Эй, Лиз, там, кажется, сынок судьи торчит. Что–то давно он к нам за цветочками не забегал?
Я смотрю в сторону бара и среди богатеньких тусовщиков вижу Макса Литвинова. Сто процентов это он. Холеный, чувствующий себя королем планеты, петух. Еще разоделся как на парад. Я достаю из кармана узких джинсов свой телефон и навожу на него камеру. Отличное разрешение позволяет сделать четкий снимок.
– Ли–и–из!
Офигеть! Нажимаю еще раз на экран и запечатляю Литвинова с грудастой цыпочкой. Он ее откровенно лапает, а потом они сосутся до потери пульса. Не про него ли недавно мелькала информация в инете, что папуля женит сыночка на дочке мэра? Вот это поворот, меня ужалил пчеловод! И что я все о пчелах сегодня?
Литвинов оборачивается, а я мастерски сливаюсь с толпой и тяну за собой Настьку. Через часок мы с ней прощаемся, и я топчусь у главного входа в ожидании такси. Пункт двести пятьдесят три в списке желаний – получить права и купить машину.
– Рыжая, быстро в тачку. – Слышу в свой адрес от парня за рулем спортивного авто.
– Ты? – я нагибаюсь, чтобы разглядеть водителя. – Я тебя не знаю и никуда с тобой не поеду.
– Я дважды не повторяю. Либо садишься, и мы мило беседуем, либо придумаем для тебя квест по типу «Пилы».
– Маньяк что ли? Теперь я точно не сдвинусь с места.
Он что–то там бубнит, а потом выбирается на улицу и шагает ко мне с видом царя Спарты.
– Я сказал, бегом в тачку.
– С чего ты раскомандовался?
– Я бы вообще с тобой не связывался, продавщица, если бы не одно «но».
От него воняет ягодным миксом и одеколоном, что я нюхала только на тестерах в «Рив Гош».
– О боже, сам Максим Андреевич Литвинов снизошел до простой смертной девушки.
Я складываю руки на груди и печально вздыхаю. Наверняка он решил, что я написаю в штаны от одного его взгляда, но я с детства привыкла давать отпор таким вот зазнайкам. Не зря же занималась тхэквондо семь лет.
– Давай сюда свой телефон. – Злится так, что зубы вот–вот сломаются от гнева.
– А? Прости, посеяла, – я демонстративно достаю телефончик в чехле украшенном мишками Тедди и бросаю в ковш проезжающей мимо снегоуборочной машины. – Видишь, не вру.
– Сука…, – Литвинов сжимает кулак у меня перед носом. – На «облако» закинула?
– Что? Я что–то внезапно оглохла.
Еще немного и красавчик падет, а я почувствую себя императрицей. Целый год, каждую пятницу, этот бабник приходит к нам в цветочный бутик и покупает сто белых роз. Настька рассказала, что однажды в ее смену, он еще попросил упаковать бархатную коробочку в нашу пользующуюся популярностью хрустальную шкатулку. Не сомневаюсь, что тогда он готовился сделать предложение. Интересно, давно он изменяет своей невесте? Сегодня точно не единичный случай.
– У тебя нет выбора, поняла?
Дверь его крутой машины распахивается, без его участия не обходится, и я оказываюсь на пассажирском сиденье. Плохо. Именно так начинаются все самые кассовые фильмы ужасов. Одинокая девочка с незнакомцем, уезжает в неизвестном направлении. Блин, и телефон так жалко! Он блокирует мне выход, нажимая кнопочку на руле, и давит на газ. Я так задумываюсь, что не замечаю, как он всё это проворачивает. Крепись, Лиза, крепись.
***
Шикарные коттеджи с гирляндами на фасадах и крышах, совсем меня не привлекают. Я хочу домой. В свою новенькую квартирку с видом на оживленный перекресток. Но у того, кто меня похитил другие планы. Понимаю это, когда заезжаем на территорию огромного комплекса с серьезной охраной. За воротами никого. Литвинов приказывает выходить, едва тачка тормозит на просторной площадке, полностью расчищенной от снега. Я жалею, что не согласилась поехать с Настькой. Она уже по–любому пьет «Капитана Джо» (марка рома) вприкуску с лимоном.
– Иди за мной. Ни с кем не разговаривай по дороге.
– Боюсь, запнусь и нос расшибу.
Он смотрит на меня как на дуру и, поднявшись по лестнице, открывает дверь. Я немного медлю, будто беру разгон для старта и иду следом. У меня есть шанс убежать, добраться до ближайшей станции и дождаться электрички, что вернет обратно в город. Видимо он читает меня насквозь, потому что дергает за рукав и заставляет ускориться.
Я поднимаю свою челюсть указательным пальцем от монументальности обстановки. Знаете, такое чувство, что я попала в Петергоф. Как–то иначе я представляла себе быт судьи. Проще что ли. Но здесь, всё дышит историей, антиквариатом и девятнадцатым веком. Прямо не хватает пианиста, что будет играть Шопена. А может и сам Фредерик пожалует?
