Демид отложил на деревянную полированную подставку металлическое перо и потер пальцами уставшие глаза. Перед ним лежала большая конторская книга – намедни управляющий Покровским принес ее хозяину для проверки расходов последнего месяца. Акатьев привык делать это регулярно, чтобы быть в курсе всех финансовых дел имения.
А кроме того ведь были еще дела благотворительности – сведения о них заносились в особую книгу, с подробным указанием как сумм, так и имён тех, кому данные суммы выделялись. Эту книгу Демид Макарович вёл исключительно сам, привлекая только своего поверенного, мужчину ответственного и честного, к оформлению банковских операций.
Мужчина откинулся на высокую спинку кресла, обтянутого черной мягкой кожей, и закрыл глаза, несколько раз медленно и глубоко вдохнув и выдохнув.
Первостепенные бумажные дела на сегодня закончены, и теперь, пожалуй, можно немного размяться, решил он.
Педантично положив обе книги в небольшой металлический шкафчик с хитроумным замком, именуемый новомодным английским словом «сейф», Демид Макарович покинул кабинет и через анфиладу комнат направился в свои покои, дабы переодеться для конной прогулки. В небольшой уютной гостиной у большого французского окна, обрамленного легкими газовыми занавесями, сидела в удобном кресле матушка – Мария Архиповна. В руках она держала пяльцы с какой-то вышивкой и так была поглощена своим занятием, что не заметила появившегося сына.
Однако он решительно свернул к ней, дабы проявить сыновнюю почтительность – сегодня они еще не виделись, и следовало должным образом поприветствовать родительницу.
Когда шаги мужчины раздались уже слишком близко, пожилая дама подняла голову и, увидев сына, расплылась в мягкой улыбке:
– Демидушка! – и, воткнув в ткань иголку, заправленную изумрудной шелковой нитью, протянула ладонь.
– Здравствуйте, матушка! – мужчина бережно принял сухощавую кисть с тонкими морщинками и прикоснулся к тыльной стороне губами. – Как вы ночевали? Здоровы ли?
– Да, слава богу, все хорошо! А ты как, мальчик мой? С самого утра в трудах?
– А что поделать, маменька? – коротко улыбнулся он, выпуская из пальцев руку Марии Архиповны. – Дела не терпят небрежения!
– Ты ведь еще не завтракал, Демидушка? – прозорливо поинтересовалась женщина.
– А… А ведь и правда! – понял он. – Составите мне компанию, матушка?
– Пожалуй, – согласилась мать. Положила на маленький круглый столик на одной ножке, стоящий рядом с креслом, рукоделие и, взяв стоящий тут же серебряный колокольчик, затрясла им.
На звук в гостиной показалась ладная женщина лет пятидесяти, одетая в скромное серое платье из плотного сукна – экономка Наталья.
– Чего изволите, барыня? – с поклоном спросила она.
– Наталья, подай-ка нам чай в малую трапезную, голубушка! А Демиду Макаровичу и завтрак. Не то совсем заморим хозяина нашего, – с улыбкой добавила женщина, бросив короткий, но полный любви взгляд на сына.
Тот ответил такой же, очень похожей на материну, улыбкой и сказал:
– Позвольте предложить вам руку, маменька!
– Изволь, милый, – пожилая дама встала и, опершись на поданную мужчиной руку, неспешно направилась в трапезную.
Вскоре мать и сын расположились за длинным прямоугольным столом в небольшой, оформленной в бежевых и кремовых тонах комнате, которая служила хозяевам столовой, когда в доме не было гостей.
Правда, последние несколько лет Акатьевы редко принимали посторонних – после того, как Анна, супруга Демида Макаровича, скончалась в родах, шумных приемов в особняке не устраивалось.
Мария Архиповна никогда не была любительницей балов и развлечений, а после смерти мужа и вовсе превратилась в затворницу, общаясь только с сыном да обитателями Покровского, большую часть которых составляли слуги, работающие в доме и на участке. Сын ее, принявший наследство после смерти отца, был слишком занят делами поместья и благотворительности, чтобы напрасно тратить драгоценное время на пустые балы и вечеринки, устраиваемые соседями по поместью.
Хотя и ему приходилось бывать на приемах в уездном городке, а иногда и появляться на подобных мероприятиях в губернском городе N, но такие события были обычно связаны с важными, полезными встречами, участием в различных благотворительных аукционах и тому подобных делах.
Мария Архиповна гордилась своим сыном, который после учебы в Санкт-Петербургском университете вернулся в родные края и, с благословения отца, занялся благотворительностью. И даже если, наедине с собой, иногда матушка и подумывала о том, что можно было бы меньше денег вкладывать во всё это, то потом, перекрестившись, шептала про себя, что это – дело богоугодное, и после ее «Демидушке» воздастся сторицей.
