Советский военно-морской флот 50 лет назад, а точнее период 1974—1977 годы – служба на Краснознаменном Северном флоте.
С позиции прожитых лет воспоминания всё больше овладевают мной и они заставляют оценивать прожитую жизнь честно и бескомпромиссно: что было хорошего, а что было не то, и не так. И под настроение, иной раз от этих воспоминаний, приходит уныние, а в другой раз оптимизм, что всё было не так уж плохо. И к тому, что не плохо, я отношу службу на флоте. Это были самые светлые и интересные годы моей жизни. Конечно, это были годы молодости, бесшабашности и предвкушения счастья на горизонте жизни, но и не только…. Но обо всем по порядку.
С детства, с детсадовского возраста, я мечтал стать моряком. Космонавтов ещё не было, а «десантура» ещё не была окутана такой героической славой как сейчас. И романтический выбор был не такой уж большой: либо летчик, либо моряк. Поэтому на вопрос: «Кем мечтаешь стать»? Я отвечал не раздумывая: «Моряком»!
Но мечты о «нахимовском» или о высшем военном как – то растворились в круговерти жизни.
Жить мне посчастливилось в небольшом уездном городе Бобров, который, как и множество подобных городков в Советском Союзе жил своим давно сложившемся патриархальным укладом. За городом колосились колхозные поля, расцветал подсолнечник, вспахивалась зябь. А в городе работали предприятия под крылом лесхоза. В керосиновых лавках разливался керосин, а в магазинах выстраивались очереди за хлебом, за сахаром и прочими товарами первой необходимости. Разночинный народ по субботам посещал баню, а потом мужики с «легким паром» заполняли пивные заведения и рюмочные. В общем, жизнь текла тихо и размеренно, как и положено в провинциальном городке районного масштаба.
Размеренно, но только не среди молодежи. Тут жизнь кипела как на вулкане. Город был поделен на зоны влияния, которые контролировала своя группировка: «Азовка», «Чукановка», «Подцерковь», «Город», «Подстанция», в которых были свои авторитеты из уголовного элемента и из без башенных драчунов. Отношения и привилегированное первенство за влияние в городе выяснялись в постоянных стычках и нередко в полномасштабных кулачных боях район на район. Всё это держалось на авторитете лидеров хулиганского движения, которые утверждали дух превосходства одних над другими с переменным успехом. В таких условиях быть нейтральным было непросто, да и почти невозможно – можно было попасть между теми и этими. Это было на одной стороне баррикад. А на другой невозможно не упомянуть имя борца с криминалом и нарушителями законности Александра Михайловича Ермолова – участкового уполномоченного – старшего лейтенанта. Человека двухметрового роста, худощавого телосложения с невозмутимым мужественным лицом и статной фигурой. Он напоминал дядю Степу из одноименного произведения Михалкова. Одним своим видом он внушал невольное уважение не только среди законопослушных граждан, но и среди «вредного элемента». Он по праву был олицетворением торжества законности и порядка. Рядовые граждане обращались к нему по всем малым и не малым проблемам, возникающим в быту. Авторитет его был непререкаем и уж, наверное, прозвище «Колчак» дяде Саше было дано неспроста. Ездил он по городу на милицейском сине-желтой окраски «Урале» с коляской. И где – бы он не появлялся, раздавался тихий ропот: «Колчак, Колчак, Колчак». Казалось, ничто не могло укрыться от его проницательного взгляда. В Боброве было бы намного больше криминала, если бы не вмешательство этого мужественного борца за правопорядок. Многие события, ведущие к нарушению социалистической законности, он просто предупреждал и пресекал, занимаясь профилактикой преступлений и правонарушений. Это он сказал моему отцу: «Держи парня, а то упустишь». И родитель мой, человек простой рабочий, глубоко уважая и доверяя участковому, принял это как руководство к действию. Применяя крайне не педагогические приемы, он принуждал меня задумываться о жизни. Методы были далеко не от Макаренко, но действенные. Вероятнее всего такое оперативное вмешательство и помогло мне избежать судимости, которой щеголяли некоторые мои приятели. Честно сказать я был на пороге. А когда до меня стало доходить содеянное, я в ужасе понял, чем это может закончиться. В страхе, я на такие рейды перестал ходить и просто стал прятаться от своих друзей-приятелей. Как вовремя уберег меня Господь!
А жизнь в Боброве шла своим чередом. Описывая жизнь в родном городе, я упоминаю лишь общую атмосферу моего детства и юности. Но всё было не так уж плохо. Была и счастливая настоящая жизнь на живописнейшей и чудеснейшей реке Битюг – жемчужине Черноземья! Там было всё: и рыбалка, и игра в «догонцы» между первым и третьим быками на первом мосту, и жизнь в палатках, и вино, и раки…. Любая излучина, особенно в лесу, протекающей речки – это нерукотворный отдельный удивительный песочный пляж. Каждый пляж имел своё романтическое название: «Золотой песочек», «Первое дворянское», «Второе дворянское», «Третье дворянское», «Пиратская», «Батчиково» и другие по всей речке. Рядом с пляжами разбивались палатки и строились шалаши, где жило – не тужило и радовалось жизни молодое племя и над которыми нередко вывешивались девизы типа: «Кто на юг, а мы на Битюг»! Кстати сказать – это была нейтральная зона, река была общей для всех. Там соблюдался паритет между группировками.
