Мёртвые возвращаются

Christoffer Lamøy

HJEMSØKT

Copyright © Gyldendal Norsk Forlag AS, 2021

Cover illustration by Martin Ernstsen

All rights reserved.

© Лавринайтис Е.А., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Папа ногой притворяет дверь в спальню. Она не закрывается до конца, и в комнату проникает узкая полоска света.

– Не уходи! – пронзительно кричит маленькая девочка. Растрёпанные рыжие волосы падают ей на лицо. – Папочка, пожалуйста, не уходи!

Он просовывает голову в дверь. Девочка плотно кутается в одеяло, но всё её тело сотрясает дрожь.

– Что случилось, радость моя?

– Мне страшно, – шепчет она.

– Хочешь, проверю, нет ли кого под кроватью?

Девочка мотает головой:

– Нет, там никого нет.

– Тогда кого же ты боишься?

На папу смотрят большие зелёные глаза.

– Герхарда, – шепчет девочка.

Папа тяжело вздыхает, подходит к ней, включает лампу на тумбочке и садится на край кровати:

– Где ты слышала это имя? – Его голос внезапно становится серьёзным. Девочка не отвечает, и папа гладит её по волосам. – Где ты слышала это имя? – повторяет он спокойнее.

– В школе, – отвечает она.

Папа наклоняется и целует её в лоб.

– Герхарда больше нет, – говорит он. – Слышишь меня? Его больше нет.

Она зажмуривается, как будто ей в голову пришла какая-то неожиданная мысль, и хватает папу за руку:

– А это правда?

– Что?

– Что он убивает маленьких детей?

– Что скажешь, Хенрик? – спрашивает папа.

Его лицо озаряется светом, он полон ожиданий, как ребёнок, который готовится открыть первый рождественский подарок.

– Ну, он вроде как… – Я останавливаюсь на полуслове и оглядываю поляну величиной с футбольное поле. Гравийная дорожка вьётся по склону к вершине холма. Там, наверху, стоит дом – громоздкий белый великан. – Ну, он вроде как б-большой.

Папа смеётся, но совершенно не обидно. Его смех звучит мило и добродушно. Папа никогда не шутит над моим заиканием.

Он не спеша возвращается к грузовику, который привёз вещи, а я стою и смотрю на наш новый дом, на обшарпанные белые стены и тёмные окна. Непонятно, почему меня потряхивает. Волоски на руках встают дыбом.

Я вздрагиваю, когда из кошачьей переноски раздаётся грохот. Нала мяукает и таращит огромные глаза, как будто ей от меня что-то нужно. Это не кошка, а громадный и толстый танк.

– Всё хорошо, – шепчу я ей и в тот же миг слышу папин голос:

– Иди посмотри на новый дом, Гард!

Мама и папа стоят рядом с Гардом, моим младшим братом. Он сидит в машине с комиксом в руках и не желает выходить.

– Не-е-е-ет, – тянет он своим тонким капризным голосом, словно ему три года, а не семь.

– Пожалуйста, Гард, выходи, – говорит папа.

– Не-е-е-ет!

Мой младший брат змеёй извивается на сиденье. Папа качает головой и идёт ко мне. В каждой руке у него по чемодану.

– Гард сам решит, когда ему выходить из машины. Дадим ему время, – говорит папа – главным образом, самому себе. Он останавливается и, запрокинув голову, смотрит на громадное строение. – Ну что, босс, готов въехать в новый дом?

– Ага, – киваю я.

Из кошачьей переноски снова доносится шум, и папа наклоняется, чтобы её открыть.

– Думаешь, можно вот так просто взять и выпустить кошку? Разве мы не должны сначала приучить её к этому месту – вдруг она заблудится?

– Не волнуйся, – отвечает папа, и в этот миг кошка вырывается на свободу. – Кошки способны сами о себе позаботиться.

Нала ласково трётся о мои ноги и мурлычет. Потом направляется по подъездной дорожке к белому штакетному забору, окружающему участок, останавливается – и вдруг, внезапно подпрыгнув, исчезает в просвете между двумя штакетинами, как будто точно знает, куда ей надо.

Мы с папой поднимаемся по холму к нашему новому дому. Громадина возвышается прямо перед нами.

– Лодочная улица, тридцать семь, – сообщает папа, когда мы забираемся на холм.

– Белый и холодный, – шепчу я.

Наши глаза встречаются, папа хмурится. Он ставит чемоданы на землю, подходит к стене и проводит рукой по гладким, покрытым белой краской доскам. Краска на старых стенах в некоторых местах вот-вот облетит. С близкого расстояния дом кажется ещё больше. Мне приходится сильно запрокинуть голову, чтобы увидеть второй этаж. Судя по окнам, расположенным совсем близко к земле, в доме есть подвал.

– Вот чёрт, – говорю я. – Это тебе не тесная квартирка в Осло. Ведь правда же?

Папа смеётся, а у меня от предвкушения сосёт под ложечкой. Я неделями ждал этого дня, и мне глубоко плевать, что от вида этого дома у меня мурашки бегут по коже. Я радуюсь. Две недели назад я распрощался со своими бывшими одноклассниками и не скучаю ни по кому из них. Та банда – это уже история. Город Ботсвик, Северная Норвегия и этот дом – вот моя новая жизнь. Я знаю, всё будет хорошо.

– Давно его не красили, – говорит папа. – Летом займёмся. Может, вы с Гардом мне поможете?

– Да, – киваю я, хотя прекрасно знаю, что помогать придётся мне одному. Гард такими вещами не занимается.

– Скоро мы уже зайдём в дом? – спрашивает мама. Она стоит у машины рядом с Гардом и дрожит от ветра. Гард выбрался наружу. Мне в глаза бросается мамина правая рука. Она расслаблена, ладонь повёрнута в сторону Гарда. Мама как будто надеется, что Гард возьмёт её за руку.