Как-то раз замечательного живописца XIX века Джеймса Макнила Уистлера[1] спросили, долго ли он работал над неким полотном. «Всю жизнь», – отвечал Уистлер – то есть многие годы учебы и упорного труда, развившие его талант. Вот и я работал над этим портретом Мика Джаггера, можно сказать, с первого же интервью, взятого в 1965 году для одной североанглийской вечерней газетенки. Беседовали мы на холодной задней лестнице кинотеатра Эй-би-си в Стоктон-он-Тисе – «Стоунз» давали, как это тогда называлось, «пакетный» поп-концерт. Мик, в белом свитере грубой вязки, пил пепси из бутылки и, довольно равнодушно отвечая на мои вопросы, между делом лениво убалтывал девушку, стоявшую где-то у меня за спиной. Хоть что-то не меняется.
Временами наши пути пересекались и потом – главным образом в семидесятых, когда я писал о поп-музыке в лондонские «Таймс» и «Санди таймс», – но мне и в голову не приходило, что я собираю материал для книги. Как-то раз, к примеру, я сидел в гримерной у Рода Стюарта в театре «Стейт», и после концерта забежал Мик. Он уже разъехался с Бьянкой, заняться ему было явно нечем, однако вечер сложился неожиданно. Двое величайших ловеласов рока толклись у фортепиано и хором распевали сентиментальные песенки на кокни – «My Old Dutch»[2], например.
Систематически наблюдать за Джаггером я начал только в 1982-м: «Санди таймс» заказала мне статью (которая впоследствии стала прологом к моей биографии «Роллинг Стоунз»), я поехал с группой на гастроли в Америку и впервые со Стоктон-он-Тиса взял у Мика официальное интервью. Беседовали мы на стадионе «Танджерин-боул» в Орландо, штат Флорида; Мик, по своему обыкновению, разогревался на беговой дорожке за кулисами. Даже перед двухчасовым концертом на восемьдесят тысяч слушателей у него в мозгу деловито щелкали шестеренки. Не прерывая тренировки, он сообщил, что прочел «Shout!»[3], мою биографию «Битлз», и что я перепутал какую-то мелочь касательно Аллена Клейна, бывшего одно время менеджером и «Битлз», и «Стоунз». Вот и верь его заявлениям, будто про свою потрясающую карьеру он «ни черта не помнит».
Надо ли говорить, что настоящая биография не авторизована. В 2009 году, согласившись ее писать, я дважды просил теперь уже сэра Мика о сотрудничестве: один раз лично, через одного его высокопоставленного друга, затем публично, в колонке Бэза Бэмигбоя о шоу-бизнесе в «Дейли мейл». Незадолго до того я выпустил биографию его старого друга Джона Леннона – думал, хотя бы это его заинтересует. Он, однако, промолчал, и нельзя сказать, что я удивлен. Сэр Мик разговаривает с журналистами, только если хочет что-нибудь продать. А там пускай трепещущие писаки – ибо трепещут все, женщины и мужчины, старые и молодые, – пережевывают навязшие в зубах клише. Как выяснил его единственный официальный биограф, Джаггер не видит выгоды в правде из своих уст или из чужих, даже если эта правда его красит. Миллионы добываются из мифов. А миллионы – всегда на первом месте.
Пришлось расследовать и реконструировать, черпать из источников, собранных за тридцать лет, что я писал о «Стоунз» и «Битлз». Собственно говоря, все это – одна история, эпос. Мою бережливую душу утешала перспектива в 2009–2011 годах прибегнуть к тем же записным книжкам, что в 1981–1983-м, когда я писал биографию «Роллинг Стоунз». Я, разумеется, переслушал многие часы интервью, которые тогда брал у Эндрю Лога Олдэма, Марианны Фейтфулл, Кита Ричардса, Бьянки Джаггер, Аниты Палленберг, Билла Уаймена, Ронни Вуда, Пола Джонса, Эрика Клэптона, Роберта Фрейзера, Дональда Кэммелла, Алексиса Корнера, Джорджо Гомельски и других. Но, как и при работе над биографией Джона Леннона, я обещал себе, что не стану просто переделывать групповой портрет в индивидуальный. Вы увидите, что свое представление о Мике я переменил еще существеннее, чем свое представление о Джоне.
Необходимо отметить, сколь многим я обязан Питеру Троллопу, великолепному исследователю, который многое мне открыл – не в последнюю очередь загадку «Кислотного Царя Давида» Снайдермена и зловещие обстоятельства «редлендского» антинаркотического рейда 1967 года, в результате которого Мик ненадолго (что не умаляет кошмара) оказался за решеткой. Через Питера я вышел и на Мэгги Эбботт, которая оказалась не только подругой неуловимого Кислотного Царя, но также киноагентом Мика в тот период, когда киноэкран не меньше рок-сцены обещал сделать его звездой. Мэгги помогала мне много и с бесконечным терпением; глава о том, как к Мику подкатывал Голливуд и какие актерские возможности он упустил, без нее была бы не так полна.
Особая благодарность Крисси Мессенджер (ранее Шримптон) и Клео Силвестер, чьи воспоминания о юности Мика так контрастируют с навязанным ему образом. Биографу крупно повезло познакомиться с Джеки Грэм – она тогда заведовала пресс-службой издательства «Пан Макмиллан», а я был ее подопечным автором. Джеки случайно упомянула, что в начале шестидесятых была рьяной поклонницей «Стоунз» и в дневнике – истерически смешном, как выяснилось, – писала о том, как ходила на все их ранние лондонские концерты, а однажды застала Мика дома в пижаме. Еще раз мне повезло, когда позвонил Скотт Джонс, британский кинематографист, годами расследовавший смерть Брайана Джонса в 1969 году. Таинственное утопление Брайана и антинаркотический налет на «Редлендс» случились в Сассексе, и некоторые местные полицейские были причастны к обоим инцидентам. Скотт щедро поделился со мной контактами двух бобби, повязавших Мика и Кита.
