«Милая Лотери
Сегодня изменится Всё. Абсолютно.»
Тильда провожала огромное жёлтое солнце внимательным взглядом. В светло-зелёных глазах отражался глубокий синий простор и огромный жёлтый круг, который топил себя в нём.
«Чтобы быть к чему-то ближе, мы себя в этом топим. Знаем, на что идём, но значения это уже не имеет. Ради минут счастья мы готовы терпеть вечность отчаяния.»
Тёплый и мягкий, как сон, ветер утих. Розовые пряди упали на лицо, закрывая правый глаз. Наконец-то Тильда моргнула. Впервые за то время, что она наблюдала за смертью – маленькой смертью из-за нерасторжимой любви Солнца и Океана. Их страсть порождает мучение. Их счастье не продолжительно. Разлука настигнет обоих. А пока наслаждайтесь единством.
– Когда-нибудь тебе должно это надоесть.
– Время придёт. – Тильда медленно закрыла глаза и напряглась. Веки пронзила острая боль.
Это Солнце больше не будет греть. Никогда.
Темнота довольно быстро успокоила её глаза. Нет никого и ничего лучше темноты. Только она даёт тепло, защиту и спокойствие, кутая тебя в своём мраке, говоря с тобой о наболевшем и убаюкивая твои истерзанные нервы.
Когда веки перестала терзать боль, Тильда открыла глаза.
На фоне бледно-оранжевого неба с закрытыми глазами стоял Д. Кажется, он пытался уловить хоть малейший шёпот ветра. Наконец-то его чёрные, как ночь, волосы начали еле заметно развеваться. Ветру всегда нравилось играть в его волосах, а Д. всегда любил разговаривать с ветром. Тильда же чужая. Абсолютно. Такая же, как и несколько сотен подобных ей диффров. Генетически неполноценных. Для чего они нужны?
Мучительное соединение Солнца и Океана ещё не закончилось? Когда же они растворятся друг в друге и будут счастливы хоть на мгновение? Это произойдёт через несколько часов.
Мучительное соединение душ Тильды и Д. ещё не закончилось. И не закончится никогда. Они бесконечно близки, но также и бесконечно далеки. Сатрин и диффр.
«Мы никогда не поймём друг друга. Как бы много о душах друг друга мы не знали, мы ничего не знаем о жизни, в которой живёт каждый. И ты не подпускаешь меня ближе.
Мы застряли. Бесконечно близко. Бесконечно далеко. Чужие. Родные. Я не пойму тебя. Ты не попытаешься понять меня.
Постоянно смотрю на Солнце, пытаясь найти себя. Оно близко мне, и его трагедия – моя трагедия. Но оно пытается стать единым с Океаном. А Д. – Ветер. Да и я не Солнце. Кто же я? Похоже, мне никогда не найти себя. Среди таких, как я, больше половины не могут обрести себя. И я вовсе никакое не исключение. Я – изгой. Такой же изгой, как и тысячи моих собратьев до, во время, и после меня. Ничего не меняется и не изменится. Среди миллионов совершенных я – дефект. Среди тысяч дефектов я – жалкая и не нужная шестерёнка. Ни среди своих, ни среди чужих не могу найти родства.»
– Тильда… Посмотри.
Д. указал в сторону города. Столп мерцал. Значит, снова появился чи.
– Пойдём. – Д. бросил прощальный взгляд в сторону Океана, туда, где вовсю резвился Ветер, и направился в город, к Столпу.
Немного погодя я последовала за ним. Сюда я ещё вернусь. Любопытно посмотреть на новоиспечённого чи. Интересно, что он расскажет о своей планете? Если, конечно, в ходе перемещения ему не стёрло память подчистую. Обычно в таких ситуациях у них отсутствуют базовые воспоминания об имени, возрасте, близких, но иногда бреши в памяти могут быть глобальнее. Тут не угадаешь. Многие чи рассказывают интересные истории о своей планете. Это всегда занимало жителей Титты. Наши писатели даже издавали сборники с историями пришельцев. Но послушать вживую всегда интересно, да и более правдоподобно, потому что эти книгописцы любят искажать факты. Никогда им не верила.
Зелёные и голубые тона. Говорят, они успокаивают чи. И нас. Кто знает?
Столп медленно наполняют жители. Всем не терпится увидеть этого чи и услышать его историю. Хотя не факт, что он будет в состоянии воспринимать действительность и адекватно реагировать на нас. Обычно им требуется 7-8 дней на реабилитацию. Они говорят, что дни и ночи у нас невыносимо длинные.
Я натянула платок, который висел у меня на шее, на лицо, закрыв им нос, чтобы никто не видел чёрный контур моих губ. Единственный видимый признак, по которому можно определить диффра. Д. не понимал, почему я так не люблю то, кем являюсь. Ну и пусть. Большинство относится к нам с презрением. Многим диффрам на это наплевать, они бросают вызов, показывая сатринам свою гордость и говоря прямо в лицо о том, что они не признают их величия и «совершенства», и что диффры так же равны, как и сатрины, полноценная элита их общества. Формально сатрины и диффры равны. Но это лишь формально. На деле мы, диффры, всегда угнетаемы и унижаемы сатринами. Д. один из тех немногих сатринов, которые считают диффров равными себе. Приятное исключение.
Ну что ж, пусть мои братья по несчастью добиваются мнимой свободы бунтом и протестом. Я же обрету её другим способом. Даже закрывая лицо, скрывая свою неполноценность.
Признание и уважение? Мне оно не нужно. Я, как почти любое живое и мыслящее существо, хочу внимания, спокойствия, любви и тепла. Но вряд ли я это получу. Поэтому остаётся лишь обрести свободу. Холодную. Вечную. Слиться с другой сущностью. Стать Абсолютным существом.
