Спустился дождь из облачной пустыни
Спустился дождь из облачной пустыни,
Играя вальс на огненном Кремле.
Ты песней недоплаканной застынешь,
Как отраженье неба на земле.
2017
В тихом ли омуте черти заводятся?
В громких ли правда словах?
Нам же с тобой выбирать не приходится,
Только на первых порах.
Что-то бормочет свое человечество,
Но это все ни о чем.
Я полюбил тебя, первая встречная.
Сядь, давай вместе споем.
Слышишь, за городом трубы пускаются
Дымом в отцветшую синь?
Здесь давно кончилась лесоповалица –
Стала гранитная стынь.
Ты ли намеренно мечешься в проруби,
Пробуешь тонкость на лед?
В городе вымерли белые голуби,
Видишь засохший помет.
Да не грусти, ведь бывало и горестней,
Слушай волынку из труб.
Давят машинные новые скорости
Лошади старой на круп.
Что же стесняешься? Тихая, млечная,
Взглядам моим нипочем.
Я разлюбил тебя, первая встречная,
Встань, давай дальше пойдем.
2017
Растянувшись по безвестию дорог
Растянувшись по безвестию дорог,
На просторах диких, неисхоженных,
От меня ушел ты на восток.
Или я ушла на запад – тоже может быть.
И не скажем больше: «Ты да я»,
Не признаемся случайно в глухо спрятанном.
Развернулась родина моя
На степи огромной, неогляданной.
Нас зовет немыслимая даль,
Где знакомое чужим случайно кажется.
Я тебя теряю. Очень жаль,
Только судьбы наши не увяжутся.
2017
Запах осенний гуляет по городу
Запах осенний гуляет по городу,
Холод текучий заполнил горячее.
Скинул желтеющий клен свою бороду,
Дрогнет в тумане береза незрячая.
Я пробираюсь по сумрачным улицам,
Город сегодня – вчерашняя станица.
Столб облетевший уныло сутулится,
Провод на ветке бессильно качается.
Тихо темнеет. Находит уныние.
Воздух становится жидким и колющим.
Осень! Твои лишь глаза густо-синие
Здесь я могу посчитать чем-то стоящим.
Снарядный голод* –это голод на поражение,
По телу прокатывается топливная усталость.
От пуль пролетающих болью скользящее жжение –
Но нам все равно, ведь немного совсем осталось.
Ведь все равно мы разобьемся, как стекла оконные,
С треском взлетая под силой ударной войны.
Мы, безнадежно больные, немного сонные,
Воюем с тенями где-то на кромке страны.
Наши ноги, объятые сталью, одетые пламенем,
Шагают, идут, спотыкаются в газовом сне.
Мы гордимся беспочвенно старым и порванным знаменем,
В котором осталась мечта о прошедшей весне.
Наши головы лягут на землю, пробитые пулями,
Наше тело останется жить, раз не стихнет борьба.
В мире другом мы, возможно, и отдохнули бы,
Только в порох уйдет безнадежная наша мольба.
Мы продолжим брести неуверенно, падать и пятиться,
И на наших губах заострится животный оскал.
Пусть над нами взметнется сто раз судьбоносная палица,
Нам уже не так страшно – ведь каждый под ней пропадал.
Мы молились богам, замирая и падая где-то,
Истязая себя и надеясь на чертову прыть.
Мы вгрызались зубами в несчастный осколок планеты,
Забывая о разнице между «дожить» и «убить».
*Стихотворение посвящено Первой мировой войне. Снарядный голод – это кризис 1915 года, вызванный непредвиденным сокращением артиллерийских запасов на фронтах Первой мировой.
В стихотворении я пытаюсь осмыслить состояние молодого человека, столкнувшегося с ужасами войны. Представителя того поколения, которое впоследствии назовут «потерянным».
2017
Впечатления, полученные от долгого пребывания в питерском дворе-колодце
Тихий питерский дворик замкнулся, как маленький склеп,
По сырой штукатурке стекала дождливая слякоть.
Серость мир заполняла, как все говорят, стэп бай стэп.
