Варя считала, что зонд напоминает формой грушу. Зеленую такую, сорта "Конференция", их мама часто покупала в магазине. Тогда, раньше, ещё на Марсе. В детстве. Теперь-то Варе уже стукнуло четырнадцать, и она чётко делила свою жизнь на взрослую, сейчас, и детскую – ту, давно минувшую, до зачисления во флот.
Мишка, страдающий полным отсутствием воображения, сравнение с грушей категорически отрицал. Для него зонд был зондом, и ничем иным, а форму имел коническую с закругленным основанием. Но спорить с Варькой себе дороже, поэтому он пошёл на компромисс и заявил, что с натяжкой фигуру можно принять за периформную.
Борька ехидно заметил, что "периформный" на латыни означает как раз "грушевидный", следовательно – Варька права. Мишка сердито фыркнул, сознавая промах, но не признавая поражения. Он знал, что Борька неспроста всегда подыгрывал в спорах Варе, рассчитывал этим вызвать к себе благосклонность. Мишке бы и самому этого хотелось, но он не умел вовремя остановиться и слишком горячо встревал в споры между членами команды, даже когда они возникали по совершенно дурацкому поводу. Вот, как этот, с зондом.
Зонд лениво качнулся на волне, густой и медленной, тягучей, как мёд, и такой же золотистой. Может, стоило плюнуть на принципы и согласиться, что он и вправду напоминает грушу? Большущую такую, выше человеческого роста?
– Ох, не понимаю я, чего вы спорите? – заявил Борька, отлепляя затылок шлема от золотой мякоти. Густая медовая поверхность успела продавиться по форме скафандра, и, чтобы увидеть сокурсников, требовалось поднять голову. – Ну какая груша, если это клизма? Смотрите, вот так вот если взять, точно будет клизма. Здоровенная такая, литров на двести. И втыкать эту клизму надо таким же способом, как любую другую!
– Ну да, передающей линзой книзу, батареей кверху.
– Сама потом перевернется!
– В этом киселе? – Мишка с силой чвакнул ладонью по упругой поверхности, едва заметная рябь от удара тут же и угасла. – Все шансы поломать антенну. Обсуждали ведь уже, у нас задача – наладить связь, а не просто сунуть зонд куда попало и отчалить. Иначе не сидели б мы тут.
Он был прав, и от этого Борька начинал злиться. С Варей-то всё понятно, она хоть и командир на сегодняшней вылазке, но это не потому, что единственная из троих на командирском факультете учится. Во время тренировочных миссий не раз бывало, что штурманов-техников, как Мишка, или даже медиков-ксенологов, как он сам, кураторы назначали старшими, в том числе над будущими первыми пилотами. Очень жаль, что в сегодняшнем полёте такое не случилось – очень уж не вовремя случился у Борьки конфликт с Иванычем.
Вспомнив об Иваныче, он переключил в скафандре канал связи и отправил очередной, наверное уже сотый, запрос. Подождал, минуту, две… Эфир по-прежнему наполнялся лишь тихим шуршанием – профессор не ответил. Курсант вздохнул и вернулся на внутреннюю частоту экспедиции, где продолжали свой спор Миша и Варя.
Да, Варя. Первая красавица курса, между прочим. И это не он, не Боря сказал, его мнение слишком предвзято и необъективно. Про Варю так думали все, начиная с заносчивого красавца-физрука, заканчивая чудиком Бурматом, второгодником с факультета дальсвязи, вечным дежурным по столовой.
Смириться с тем, что именно Варю поставили командиром их последней, "штрафной" миссии, Борис не мог. Как бы нежно он не относился к этой девочке где-то глубоко в душе, сейчас лучше бы старшим был Мишка. Он зануда, но всё-таки классный штурман, параметры корабля знает наизусть. Да и про планетоид, и про всю их миссию наверняка данные зазубрил так, что, будь он командиром, Иванычу ни разу ничего напоминать бы не пришлось.
Честно сказать, и самому хотелось бы получить назначение, но опять же Иваныч… А Варя, как назло, на предыдущем зачёте по пилотированию набрала больше всех баллов, и выходило по справедливости, что этим утром кураторы именно её посадили за штурвал – как старшую на ближайшие восемь часов.
На тренажёре она отлетала без замечаний, подумаешь… Зато вот лежит теперь в своём скафандре, как оранжевая медуза, руки-ноги раскинула, ничего придумать не может. И страдает от этого. Он бы тоже страдал, случись первая автономная миссия в открытом космосе невыполнимой. Такое кому угодно обидно будет, но вот лично он – перетерпел бы, и вида не подал. И Мишка бы тоже перетерпел.
Но Варя – другая. У нее на первом месте решительность, строгий расчёт, авторитет и чёткий план на две недели. Собирались на выходных в кино? – никаких отговорок! Надо готовиться к экзамену? – не сманить её даже медовым орехом.
Сегодня, возможно, впервые в её жизни сложилась ситуация, когда настолько непонятно, что делать дальше. Сама ничего придумать не может, команда в таком же положении, и даже совета спросить – не у кого. Четвертый час ни одна из идей не срабатывает, и остается только лежать плашмя под бледным маленьким солнцем, уже перевалившим зенит, вести пустые споры и тихо грызть саму себя за позорный промах.
Борис представил, как она через несколько часов выскочит первой из шлюза, едва дождавшись гудка, скинет прямо на пол оранжевый скафандр и побежит в свою комнату – рыдать так, чтобы никто не увидел. Даже доклад куратору делать не станет, всё равно ведь теперь отчислят, так что зачем? Девчонка, что с неё взять!
