Кто видел море – тот сюда вернётся,
Оно магнит и красная строка.
Оно владеет сердцем флотоводца
И сердцем рядового моряка.
Оно чарует жителя степного,
Оно пленяет гостя из лесов.
Оно всегда отзывчиво и ново –
И все секреты прячет на засов!
Оно меня, как цепью приковало,
Мажорной, многобалловой волной.
И я хочу сплошную кипень вала,
Как сувенир, на память взять с собой.
И ото всей души землепроходца
Я утверждаю истину одну:
Кто видел море – тот сюда вернётся,
Не глядя на чины и седину.*
Кто хотя бы раз чувствовал своего человека, ни с кем его не спутает. Как с морем: если ты хотя бы раз ощутил его вкус, запах и прикосновение, то никакая река им уже никогда не станет и его не заменит.
*автор: Сергей Смирнов
ОН
Море нарядилось в синий-синий, насыщенный, глубокий и глубинный. Позволяло взрезать себя в бурливую снежную пену, смеющуюся белыми пузырьками-помпончиками. Подбрасывало вверх горсти капель, невесомой моросью оседающих на коже и сдуваемых ветром в солнечном калейдоскопе. Синева расходилась во все стороны, расстилалась к горизонту, чуть бледнея на самом стыке с чистым голубым небом. Удивительно, линия встречи воды и воздуха никогда не производит впечатление ограничения, называясь границей. Ведь я знаю, что это иллюзия, лишь приглашающая дотягиваться и двигаться дальше.
Отец разрешил мне держать штурвал, выйдя на открытое пространство. Он давно допустил меня управлять нашей небольшой яхтой, но не во время массовых катаний туристических групп. Он мне доверяет, просто не хочет волновать покой и отвлекать временных гостей от морской прогулки на мальчишку-капитана. Мне шестнадцать, я с младенчества на палубе! Только все эти случайные чужие люди не в курсе. Да и слово настоящего капитана – непререкаемый закон. И если я хочу, чтобы в будущем моё слово имело такой же вес, сейчас я должен научиться уважать своего капитана. Даже если не согласен с ним. Особенно, если не согласен.
Незнакомцы прохаживаются мелкими шажками, поддерживают равновесие всеми подручными средствами, сидят на лавках, ловят на телефоны наиболее удачные кадры, болтают, смеются. Сегодня больше разновозрастных детей. Отец сказал, что какая-то художественная школа с земли на выезде. Странное они выбрали место для занятий – им бы на ногах устоять, а не рисованием заниматься. Хотя они не рисуют, слушают нескольких женщин и крутят головами влево и вправо. И только одна девчонка – сколько ей? лет тринадцать-четырнадцать? – будто сама по себе.
Нескладный подросток совсем не про неё. Худые ноги, но со всеми изгибами от точеных лодыжек до нежных коленок и голени с фигурной формой, тонкая талия, трогательные выпуклые позвонки, помечающие любопытно вытянутую длинную шейку, и копна коротких пшеничных волос, словно хохочущих над запутавшимся в них ветром. Белые шорты и футболка-тельняшка очень удачно вписывают её в окружающий пейзаж. Ни солнцезащитных очков, ни панамы. Ослепительные лучи заигрывают с ней и друг другом без преград и ненужных ужимок. Она ловит их, не прячась, открыто, нараспашку.
Отец перехватил управление. Я выполнил пару новых мелких поручений, тихо подошёл и облокотился о леер рядом с ней. Она жадно вглядывалась в кипящее волнами море, играющее в перешлёпывания с бортом яхты.
– Что ты видишь? – спросил у её сосредоточенного профиля.
– Жизнь, – ответила, не отрываясь от своих наблюдений.
Я улыбнулся. Море всегда было живым для меня. Как же девчонка с суши смогла рассмотреть самую его суть за несколько минут, перевешиваясь через поручни и сама излучая жажду этой жизни?!
– А что видишь ты? – её голубые глаза отражали в меня небо над головой и прозрачное трепетание на самой поверхности воды под нами.
– Что вы нашли общий язык, – я мотнул головой вниз.
Она звонко рассмеялась.
– Твоё задание определено, – сзади раздался женский голос.
Мы обернулись. Подошедшая женщина, одетая в светлый сарафан с развевающимся подолом, с соломенной шляпкой на голове, удерживающей её золотистые, похожие на девчонкины, волосы, положила руки на плечи девочки, слегка приобнимая её. Наверное, её мама. Они неуловимо похожи легкостью движений и общения. Сам я похож на отца, но глаза у меня мамины. Как говорит папа, его смыло лишь одной волной – посланной её взглядом. Она – настоящая жена моряка. Обустроила наш дом на берегу и не вмешивается в морские дела, хотя разбирается в них не хуже бывалых рыбаков.
– Назовём твою будущую картину «Так смеётся море». Что скажешь? – женщина убрала непослушную чёлку с девичьего лица.
– Я попробую, – кивнула та в ответ.
Я наблюдал за их взаимодействием и не сомневался, что у неё получится. Море дарит ей свой смех, которым она с лихвой делится с ним сама.
ОНА
Море нарядилось в синий-синий, насыщенный, глубокий и глубинный. Позволяло взрезать себя в бурливую снежную пену, смеющуюся белыми пузырьками-помпончиками. Подбрасывало вверх горсти капель, невесомой моросью оседающих на коже и сдуваемых ветром в солнечном калейдоскопе. Синева расходилась во все стороны, расстилалась к горизонту, чуть бледнея на самом стыке с чистым голубым небом. Удивительно, линия встречи воды и воздуха никогда не производит впечатление ограничения, называясь границей. Ведь я знаю, что это иллюзия, лишь приглашающая дотягиваться и двигаться дальше.
