Я рухнула на пол и очень неудачно приземлилась. Боль, которая пронзила запястье, выбила искры из глаз. Как же невыносимо! Я бы точно взвыла, если бы в следующую секунду Ринат не схватил меня за волосы и не запрокинул мою голову, отчего пережало горло. Глухо всхрапнула, ощущая, как по щекам текут слёзы.
– Никогда не ври мне, Арина, – процедил мужчина, вжимаясь губами мне в щёку. – И если ещё раз я увижу рядом с тобой этого козла, убью обоих. Усекла?
– Пусти, Ринат, – умоляю, подвывая от боли. – Между нами ничего нет и не было. Он просто помог. Я же говорила тебе.
– Я спрашиваю, ты усекла? – орёт так громко, что у меня закладывает ухо.
– Да! Да! Я всё поняла. Только отпусти меня, прошу!
Меня резко отпускают, и я падаю на пол. Больная рука подворачивается, отчего приземляюсь на локоть и утыкаюсь лбом в напольную плитку.
Не сразу осознаю, а когда понимаю, становится поздно. Ринат рывком приподнимает мой зад, задирает юбку и больно бьёт по ягодице. Это не прелюдия, не способ завести меня. Он зол, и он бьёт, чтобы сделать мне ещё больнее, чтобы наказать за то, чего я не делала, чего не было даже в мыслях.
– Никогда не ври мне, сучка. Ты моя, и только моя, – его грубый голос прямо у меня над ухом заставляет сжаться от отвращения. Неужели когда-то я любила этого человека?
Знаю, что сейчас будет, и я не готова. В считаные секунды мужчина вынимает возбуждённый член, плюёт на него, чтобы смазать и врывается в моё сухое лоно. Новый приступ нестерпимой боли и отчаяния заставляет взвыть. Я кричу, ощущая рвущее меня изнутри движение его плоти. Рината уже не остановить. А я с ужасом понимаю, что привыкла. Привыкла к этому регулярному, еженедельному унижению, привыкла, что он бьёт меня без повода просто потому, что ему показалось, привыкла к насилию. Никакие разговоры и убеждения не помогают. Я просто получаю свою порцию ударов, а потом он берёт меня, уничтожая всё то хорошее, что было между нами.
Когда он кончает, я даже не ощущаю этого. Вся нижняя часть тела немеет, чувства притупляются. Он выходит из меня, толкая вперёд, и я падаю, не находя в себе сил удержаться, отдаюсь глухому неконтролируемому рыданию. Всё тело разрывает от боли, а осознание того, что со мной произошло, вскоре сменяется отчаянием. Я реву, лёжа на жёстком полу и физически ощущая на себе брезгливый взгляд. Но мне плевать. Всё разбито, всё уничтожено. Больше ничего не осталось.
Когда истерика сходит, и я оглядываюсь, его уже нет. Мне плевать, где он и куда ушёл. Могу лишь радоваться, что у меня появилась передышка от боли. Чем дольше его нет рядом, тем продолжительнее иллюзия моей свободы. Но радость длится недолго. Неловкий поворот запястьем сообщает, что с рукой что-то не так, и эта колющая боль ничто в сравнении с вагинальными разрывами, которые он мне оставил.
Я больше не выдержу. Ещё немного, и он убьёт меня. Так не может продолжаться. Я должна что-то изменить.
Последние силы ушли на то, чтобы доползти до ванной. Пустила струю под сильным напором, заткнула слив, подняла измученный взгляд на зеркало. На меня смотрит не Арина Звягинцева. Нет, это больше не она. От неё осталась лишь смутная тень некогда весёлой и жизнерадостной девчонки, которую уничтожил тот, кому она доверяла, и тот, от кого зависела. Но ничего, Ариша, потерпи. Недолго осталось тебе мучиться. Скоро всё решится.
Нет, я не собиралась вскрывать себе вены или топиться, хотя иногда такая мысль посещала. Особенно когда после очередного подозрения в неверности, Ринат тащил меня за волосы от машины до подъезда. И ведь никто ему слова не сказал тогда. Да и что сказать? По мнению большинства тут либо дела семейные, либо сама напросилась. Или всё сразу. Ведь в нашем законодательстве понятие «домашнее насилие» имеет зыбкую и крайне пространную трактовку.
Я должна была благодарить Рината. Если бы не он, то в свои пятнадцать после гибели родителей я попала бы в детдом. Но мы уже тогда встречались, и узнав о моей трагедии, он оформил надо мной опекунство.
Никого это почему-то не смутило, хотя теперь я думаю, что Ринат просто дал взятку кому надо.
Я не знала и до сих пор не знаю, чем он занимается. Но по первости, когда мы стали жить вместе, он баловал меня подарками, о которых я и мечтать не могла. Для девчонки из маленького городка во Владимирской области Ринат казался ни больше ни меньше принцем с разворота глянцевого журнала про успешный успех.
Первые звоночки раздались примерно через год наших отношений. Ринату не понравилось, что со мной заговорил его друг на одной из вечеринок. Но прилетело тогда почему-то не другу, а мне. За попытку поспорить с ним, я получила смачную пощёчину. Тогда Ринат быстро пришёл в себя, видимо, опасаясь, что я могу заявить на него. Но я действительно считала его своим спасителем, боготворила, а он вскоре начал этим пользоваться.
Ринату не понравилось, что я, достигнув совершеннолетия, решила устроиться на работу. Он не желал, чтобы я ходила, неизвестно куда и общалась, неизвестно с кем. Он ужасно ревновал. Всегда и ко всякому встречному мужчине. А когда я пыталась защитить себя и опровергнуть его подозрения, напоминал о том, что я обязана ему всем. Он требовал подчинения, я подчинялась. И чем дольше продолжались наши отношения, тем больше он зверел.
