– Эй, дамочка, проснитесь. Вам пора!
Я попыталась поднять голову, но та оказалась чудовищно тяжёлой. Звук удара услышала будто сквозь туман, а потом только по медленно проступающей волне боли поняла, что долбанулась лбом об стол. Я запоздало пробормотала:
– Ой…
Но что значит синяк по сравнению с растерзанным сердцем? Всхлипнув от ощущения полной безнадеги из-за потери мужа, все-таки пересилила себя и села более-менее ровно. Бармен был прав – мне пора. Сын ждёт, да и соседка наверняка волнуется.
Я приподняла руку и посмотрела на запястье: на коже светилось число пятьдесят один. Именно столько вызовов поступило за последний час. Какие были от подруги, а какие от коллег мужа, я просто физически не могла просмотреть. В таком состоянии не получилось начертить код вызова. Палец соскальзывал, и моя нервозность усиливалась в геометрической прогрессии.
– Зар-раза! – смахнула со стойки стаканы.
Раздался звон стекла, что-то полилось, капли забарабанили по полу.
– Эй, дамочка! – возмущенно воскликнул бармен. – Плати!
– Вызови такси, – ощущая, как пол уходит из-под ног, попросила я.
– Так давно у входа, – сгребая осколки, буркнул тот.
Я прижала запястье к считывающему устройству и, заплатив за выпивку и битую посуду, сползла с барного стула. Держась за стену, направилась к двоившейся в глазах двери.
Сейчас даже не возникало вопроса, почему меня так сильно скрутило всего от двух стопок коньяка – горе опьянило похлеще алкоголя, выдернув нервы, вымотав душу, разорвав сердце. А спиртное – лишь попытка чуть уменьшить боль, и она провалилась. Хотелось выть. Привалившись к входу, я тихонько заскулила.
Дверь машины, что по словам бармена ожидала именно меня, медленно отъехала, и ко мне подошёл высокий мускулистый водитель:
– Вам помочь?
– Да, пожалуйста, – выдохнула я.
Надо по пути домой привести себя в порядок, чтобы не напугать сына. У нас случилось страшное горе, но на этом жизнь не заканчивается. Во всяком случае, жизнь Ника.
Я уселась на мягкое кресло. Провела пальцами по светлой обивке:
– Вы точно такси? Слишком у вас тут… ик… роскошно.
– Отдыхайте, – улыбнулся водитель. – И наслаждайтесь.
Я привалилась к спинке сидения и прикрыла глаза. Как жить дальше? Что теперь будет? По щекам побежали слёзы, крупные, бесконечные, которые брались из бездонного колодца горя, образовавшегося в груди. Молча глотая их, я посмотрела в окно.
– Это же Батис. Зачем вы поехали через богатые кварталы Тидэма?
– На Корнаде пробка, – охотно пояснил водитель. – Говорят, там произошла утечка опасных веществ.
– Точно, – вспомнила я и с трудом подняла вмиг отяжелевшие веки.
Жутко клонило в сон. Периодически накатывала тошнота. Может, из-за того, что выпила на голодный желудок, а может, я просто хотела отключиться? Голова шла кругом, и картинки за окном уже перестали быть четкими, превратились в смесь белых и черных клякс.
Аэромобиль остановился, меня практически вытащили из машины. Я попыталась воспротивиться, хотя бы встать на ноги, ведь нужно привести себя в порядок перед тем, как зайти в дом. Но вместо слов раздалось лишь жалкое мычание. Не в силах поднять даже палец, просто расслабилась.
Меня передали на руки человеку, от которого пахло деньгами. Чем именно они пахли? Я не могла сказать, но этот аромат точно был очень дорогим. Он щекотал обоняние, обволакивал разум дурманом, отчего постоянно хотелось почесать нос. Но почему так тяжело что-то сделать?
– Сколько ты ей дал?
– Половину дозы, – отчитался «водитель». – Придёт в себя через полчаса.
Тот, что держал меня на руках, будто куклу, принюхался:
– Спиртом пахнет.
– Пара рюмок коньяка, – пояснил «водитель».
– Надеюсь, на чистоту эксперимента это не повлияет, – проворчал «богатый». – Иначе тебе придётся искать по злачным местам Тидэма другую жертву.
Я не нашла сил отреагировать даже на слово «жертва». Какая разница? Я хотела отключить боль, и у меня почти получилось. Сейчас даже мысль о Нике почти не отрезвляла. Но держала на поверхности, не давая утонуть в мутной тьме.
Меня несли. Я машинально считала лучи ударяющего по распахнутым глазам света. Двадцать один… Тридцать пять… И всё вдруг погрузилось в темноту. Когда круговерть пятен отступила, а в голове немного прояснилось, я медленно приподнялась на локте и удивлённо осмотрела слабо освещенное помещение. Справа блестело стекло прозрачных стен, за которыми копошились над мониторами и странными приборами незнакомые люди в светлой форме. Одежду я узнала: именно в таких костюмах ходили работники «Иноу».
Облизав сухие губы, попыталась преодолеть слабость и сесть, как вдруг поняла, что на мне ничего нет. И ни на широкой белоснежной кровати, ни в полутёмной пустой комнате не было видно не то, что моего платья, даже белья.
Дрожа от стыда и страха, я обхватила себя руками. Подавив порыв забиться в ближайший угол, чтобы скрыться от странных холодных взглядов наблюдающих за мной людей, пролепетала:
– Что происходит? Почему я здесь?
– Доктор Рэйсон, пациентка очнулась.
Пациентка? Почему «пациентка»? Это же корпорация «Иноу», а не клиника!
