ТыУ меня есть секрет. Настолько порочный, что я никогда никому о нем не расскажу. Он поглощает меня, манит, заводит так, как не заводит никто и ничего. Но это слишком неправильно, чтобы я когда-нибудь позволила этому секрету выбраться наружу. А еще этот секрет слишком часто маячит перед глазами, чтобы я могла о нем забыть. Вот и сейчас я смотрю, как Алекс в черной толстовке и в капюшоне перебегает дорогу, спеша на встречу со мной.— Привет, малая, — он склоняется надо мной, целует в щеку, а я едва сдерживаюсь, чтобы не потянуться за ним, как загулявшая кошка.— Привет, Леш, — ненавидит, когда его так называют, но я люблю его дразнить.Он кривится, но ничего не говорит, садится напротив, оглядывается в поисках официанта.— Я уже заказала два кофе, — не свожу с него взгляда. Он очень красивый. С серыми глазами, вечно растрепанными каштановыми волосами, широченными плечами и идеально длинными, сильными ногами.В подтверждение моих слов перед нами ставят две чашки.— Как всегда, не угадала, — фыркает он, сделав глоток.— Врешь, — улыбаюсь я. — Я знаю, что ты любишь.— Вот уж вряд ли, — хмыкает, крутит свою чашку, глядя только в нее. — Как у мамы дела?— Все хорошо, — я гляжу на его губы и ловлю себя на том, что хотела бы провести по ним языком. — А как папа?— Тоже неплохо.Мы неловко молчим, как и обычно. Моя мама и его папа хоть и воспитали нас с самого детства, но развелись год назад, и теперь все темы, связанные с этим немного неудобные.— Ты не завел себе девушку? — спрашиваю как бы невзначай.— У меня все в порядке с личной жизнью, если ты об этом, Ксюш, — криво улыбается он.— А я вот встречаюсь кое с кем, — потягиваю свой стремительно остывающий кофе.— Надеюсь, он тебя не обижает, — мне кажется, Алекс не удивлен. Словно знал, что у меня кто-то появился. Хотя тот же отец мог рассказать.— Нет, все хорошо, — улыбаюсь я, чувствуя, как внизу живота поднимается та самая огненная волна, какая всегда накатывает рядом с ним.Мы еще немного болтаем о каких-то несущественных глупостях, а потом прощаемся. Он снова целует меня в щеку, а я как будто случайно чуть поворачиваю голову так, что его поцелуй приходится в уголок моих губ, и, кажется, я готова кончить только от этого невинного прикосновения.Лечу домой на гребне девятибалльной волны нездорового возбуждения. Хотя оно было бы здоровым, наверное, если бы нас не вырастили в одном доме.Все мои игрушки спрятаны в верхнем выдвижном ящике прикроватной тумбочки. Принимаю контрастный душ, который только больше меня распаляет, привожу в порядок свои игрушки, достаю смазку и касаюсь себя пальчиками. Набухший клитор разносит по телу электрические разряды, и я стону, выгибая спину. Воскрешаю под веками его лицо, перекатывающиеся под толстовкой мышцы и нажимаю скрытую кнопку на вибраторе.Смазанная лубрикантом игрушка входит в меня легко, и сразу заставляет выгнуться, сжать второй рукой грудь, оттянуть сосок, доводя себя до края.— Алекс, — шепчу я, пока вибрирующая игрушка во мне доводит меня до оргазма. — Алекс…Я хочу кончить от одного только звука его голоса и движений его пальцев. Мне нужно это, нужно, чтобы он был во мне. Вибратор выходит из меня и входит, и я представляю, что это его плоть таранит меня, что это не мои руки, а его касаются меня везде.Я вспоминаю сегодняшний недопоцелуй и двигаюсь в унисон с вибратором, в такт биению сердца, до тех пор, пока не начинаю задыхаться, пока тело не начинает содрогаться в конвульсиях, пока внутри не взрывается фейерверком. Меня сжимает в одну точку, распыляет, разбивает. Пальчики на ногах поджимаются, а волны мурашек одна за другой проходятся по телу, сотрясая меня раз за разом сладкими судорогами.Падаю на кровать, обессиленная и безвольная. Ослабевшими пальцами вытаскиваю вибратор и просто сжимаю его в руках. Алекс. Мой сводный секрет. Боже, как же я хочу его…ЯУ меня есть секрет. Слишком порочный и даже незаконный. Если кто-нибудь когда-нибудь об этом узнает, меня вполне можно будет закрыть на несколько лет. Но мне плевать. Никто не узнает. И даже она.Я спешно прихожу в снятую недавно квартиру, сбрасываю с себя вещи прямо в прихожей. Все вещи. Второпях иду в свою тайную комнату, быстро врубаю все экраны и вижу ее. Улыбаюсь сам себе — да, она всегда делает это после того, как мы с ней встречаемся. И что бы не писали в умных книжках великие психологи про таких, как я, я знаю, она тоже меня любит.Я подношу к лицу ладонь, вдыхаю запах ее духов, который остался от всего пары прикосновений к ее одежде и чувствую, как в пах бьет разгоряченная кровь.Одна из камер, которых я тайно поставил в ее квартире, показывает ее в реальном времени. Она стонет, сжимает пальчиками простыню, упирается затылком в матрац. А я тянусь за смазкой, плюхаю ее на руку (у нас одна и та же фирма, так я как будто ближе к ней) сжимаю свой вставший колом член под головкой, прохожусь по нему рукой до самого основания и обратно.Я стараюсь растянуть это удовольствие. Мне в кайф смотреть, как она ласкает себя, представлять, что это я сжимаю ее в своих руках, что это подо мной она так стонет, так извивается и так сладко кончает. В висках стучит, и я весь горю от ее порочных стонов, от того, что я вижу на экране и того, что представляю в своей голове. Я уже готов кончить, но я хочу сделать это вместе с ней. Сдавливаю свой член, жестко его надрачивая, представляя, что это я так вхожу в нее, а не ее игрушка.Дышу сквозь сжатые зубы и, когда она вдруг выгибается и почти кричит, когда ее живот напрягается в пульсовом ритме, а вся она сжимается, я тоже с криком выстреливаю тугой струей.Мы пытаемся отдышаться вместе с ней, только в разных квартирах. Когда-нибудь я окончательно сойду с ума и увезу ее на хрен отсюда. Зажмуриваюсь и закусываю губу. Черт, как же я ее хочу…
