– Можно? – спрашиваю доктора, тихо постучав в дверь. Открываю её и высовываю голову. – Это я, Степанида Ивановна. Вы просили зайти.
– О-о-о, это ты, горе моё луковое, – восклицает женщина со вздохом. – Входи и закрывай дверь, Роза.
– Ага, – киваю и тут же выполняю её указания. Плотно прикрываю железную дверь и сажусь на стул для пациентов. – У меня опять недостаток чего-то? – устало интересуюсь. – Я пью все витамины, честное слово! Не знаю, почему так постоянно происходит.
– В этот раз у тебя избыток, – недовольно меня оглядывает. – У тебя ХГЧ повышен.
– Это ещё что за зверь? – хмурюсь. – Раньше у нас не было проблем с ним, – задумчиво ухожу в себя. – Никогда не было.
– Это гормон, из-за которого ты этой осенью не сможешь выступать на соревнованиях, Розочка, – поясняет мне женщина.
– А его нельзя как-то… понизить? Привести в норму?
– Можно, – кивает, и я всё превращаюсь в слух. – Сделать аборт. Но из-за твоего резус-фактора это приведёт к тому, что в будущем ты не сможешь забеременеть с вероятностью в девяносто процентов.
– Чего? – вскакиваю. – Какой аборт? Какая беременность?
– Ты беременна, Роза, – Степанида Ивановна встаёт вслед за мной. – И тебе нужно сделать выбор, девочка. Либо ребёнок, либо блистательное будущее в гимнастике, которое тебе все пророчат.
– Не верю! Не верю… – шепчу, доставая телефон из заднего кармана джинсов.
Доигралась…
Доспорила, блин!
И что мне теперь делать?
Роза
– Ну пожалуйста! – складываю губы бантиком, щенячьим взглядом глядя на Виктора. – Пожалуйста! Ну хотя бы один разочек. Маленький, недолгий разочек, – подхожу к нему, проведя рукой по его бицепсу.
В каком-то журнале читала, что это позволяет наладить контакт и заставить человека тебе больше доверять. А именно это мне сейчас и надо. Сделать так, чтобы он пошёл у меня на поводу. Я ведь нечасто о чём-то прошу.
Я просто устала, что из-за запретов родителей я мало куда хожу, за что получила прозвища «Тепличная Роза» и «Маменькина дочь».
– Нет, Роза, – отрезает Виктор, точь-в-точь как мой папа, и отходит от меня, продолжив собираться в клуб.
Куда меня, на минуточку, отказывается отпросить. И причин даже не называет. Просто не хочет и всё! Упрямый осёл, который думает лишь о своём комфорте и ни капли о моём.
– Ну все девочки ходят, – привожу аргументы, продолжая его глазами гипнотизировать и вымаливать согласится на мою просьбу. – Танцуют там, развлекаются.
– С мужиками обжимаются, – продолжает за меня, окинув недовольным сощуром. – Нет, Роза, и всё! Тема закрыта! Ты сидишь дома и готовишься к занятиям. Если хочешь потанцевать, то вот, – поднимает с кровати пульт от телевизора и врубает его на музыкальном канале, повысив звук до максимума. – Танцуй! – перекрикивает, покачав свои бёдрами, якобы танцуя и подавая мне пример.
Хочется ему что-то поцарапать за то, что так со мной себя ведёт. Никто в этом доме не любит его так, как я. Сильно и самоотверженно. Всё для него готова сделать, а он мою маленькую просьбу выполнить не может.
– Какой же ты противный! – заявляю и, выхватив пульт, выключаю звук полностью. – А ещё в доме одном живём!
Виктор появился в моём доме вместе с моим родным отцом. Это долгая история, но чтобы вернуться к нам, папа заключил сделку. Он берётся до восемнадцати лет воспитывать Виктора Есенского, единственного наследника венгерского миллиардера, а тот избавляет моего отца от врага, что грозился уничтожить папу и всех, кто ему дорог. Меня и мою маму.
Я была тогда совсем малышкой и не знала всего этого. Для меня в моей жизни просто появился папа и мальчик, который всегда со мной играл. Устраивал для меня представления с игрушками, таскал с кухни для меня конфеты, чинил головы моим куклам. У меня появился лучший друг.
Поначалу я называла и считала его братом. Но… потом родители мне рассказали правду, и с того дня он стал не братом, а другом.
Кровное родство ты не выбираешь. Ты вынужден быть братом или сестрой кого-либо. А дружба. Особенно такая, как у нас с Виктором, это сильнее. Мы сами приняли решение быть друг для друга самыми близкими людьми.
– И дружим, между прочим, цветочек, – подмигивает, стянув с себя футболку, меняя её на другую.
На секунду, всего на одну короткую секунду застываю, глядя на его кубики, которые всех моих одноклассниц прошлым летом сводили с ума, а я внимания не обращала. Думала, что у них просто гормоны шалят, и ничего такого в этом нет. Ну да, я привыкла к Виктору за те семнадцать лет, что мы в одном доме живём. И его тело, и внешность никогда меня не трогали. Да, красив, но особого внимания это не стоило… раньше.
Но после одноклассниц я начала к нему присматриваться другими глазами, чтобы попытаться понять, что всё же в нём сводит с ума всех девушек. Почему они бегают за ним, как собачонки. Поняла. И теперь не могу из этого состояния выйти. Всех вольно-невольно сравниваю с ним.
– Виктор, – опускаюсь на кровать с расстроенной мордашкой. – Ну почему? Папа мне не разрешает в клуб ходить. Мама его поддерживает. И ты с ними. Хотя сам ходишь. Почему мне тогда нельзя? Я же не одна собираюсь, а с девочками. Им мамы с папой разрешают. И с нами охрана будет. Я пить не буду! Обещаю! Я тебе за это номера всех своих одногруппниц дам. Выберешь себе симпатичную и амур с ней закрутишь.
