МОЙ горячо любимый читатель! Представляю тебе мой новый роман! Он только что написан, он первый мой в этом жанре. Когда ты будешь его читать, и у тебя возникнут вопросы или просто захочешь поделиться впечатлениями – буду очень рада слышать тебя!
НАЧАЛО
Она вошла такая легкая, манящая, пахнущая свежестью, словно только что из душа, с запахом обычного мыла для рук. Так, как он любил, чтобы пахли женщины. Без единого намека на парфюм и косметику. Вошла несмело, тихо постучавшись в дверь. Остановилась возле его стола, замерев, словно боясь отвлечь от дел. Такая послушная…
По своему обыкновению он сначала бросил взгляд на тело — легкое платье, светлое, скромной бежевой расцветки, до колена, едва обрисовывало округлые бедра. Он поднял взгляд выше. И в скромном вырезе отметил упругую грудь в простом, без пуш-апа бюстгальтере, из которого призывно торчали округлые соски. Слишком тонкая ткань платья. Слишком жарко на улице. Видно даже соски — но так, если очень хорошо приглядеться. А он это умел — приглядываться и отмечать детали. Деталь показалась ему слегка надуманной, специально выставленной напоказ, но стоило взгляду подняться выше, как он увидел ее глаза — круглые, темные, со взглядом преданной собаки…
В памяти всколыхнулись воспоминания, заставив сердце биться учащенно, даже больно. Любимый Рекс, подобранный на улице пес, всегда смотрел на него именно так — преданно.
Нет, она не предана ему, эта девушка его совсем не знает, просто у нее такие глаза…
Нашел…
Обзор посетительницы занял пару секунд, но он уже составил свое мнение и почуял призыв. Не упустить. Только не ее!
— Что вы хотели? — голос прозвучал без эмоций профессионально, хотя внутри все клокотало от радости.
— Простите, — он не смог снова заняться документами, на тонкий, почти детский голос невольно поднял взгляд. — Я принесла заявление…
— Слушаю, — бросил он сухо. Тихо, почти воровато выпустив из ноздрей горячую струю воздуха.
— Это от жильцов.
Рука с тонким запястьем мелькнула у стола, положив где-то с краю исписанный синим листок.
— Девушка, — он решился отложить ручку, так помогающую ему сосредоточиться, — о каком заявлении идет речь?
— Понимаете, — начала она, мило краснея, — это жалоба на соседа нашего дома…
— Понятно, — твердо ответил он, взял бумагу, сделал вид, что читает, а сам пытался все это время уловить ее запах, когда включенный вентилятор, поворачиваясь, доносил до него сводящий с ума аромат. — Давайте проясним.
— Давайте, — несмело отозвалась она.
…давайте…
Это простое слово решило все. Тело взбунтовалось, отозвалось набухшим членом и вспотевшими враз ладонями. План созрел мгновенно. Упускать ее нельзя. Она нужна немедленно. Прямо сейчас…
— Вот здесь, — он встал, потряс заявлением, выходя из-за стола, привлекая ее внимание, уводя взгляд от набухшей ширинки, — вы пишите, что жилец громко включает музыку по ночам.
— Да, — она, не обращая внимания на бумагу, смотрела «этим» взглядом, словно соприкасаясь со всем его телом. — И заливает. Постоянно. Кричит, ругается на всех.
Вздохнула, хлопнула густыми, неприлично длинными ресницами, и ему показалось, что он почувствовал ветерок от этого завораживающего взмаха.
— Девушка, — он подошел ближе, шмыгнул носом, изображая насморк, а сам на мгновение замер, наслаждаясь ее запахом, — я вас понял. Слегка склонил голову, чтобы лучше рассмотреть, и только теперь заметил тонкие серебряные пряди в волосах, скрученных небрежным узлом. Это показалось странным — на вид жертве было около тридцати. Хотя, какая разница. Это была Она. И тянуть с новым приобретением не было сил.
— Прости, — выдохнул он, отбрасывая заявление. Резким движением руки закрыл ей рот, прижимая другую к затылку, фиксируя голову. Никогда и никому не говорил «прости», а тут сорвалось… Грубая ладонь задрожала, когда он почувствовал ее губы — мягкие и влажные. Жертва не успела издать даже звука, неумело сопротивляясь, снова свела с ума своими глазами — роскошным взмахом ресниц и взглядом испуганной, но преданной собаки.
Он легко повернул ее к себе спиной и потащил к столу, где на полу лежала рабочая сумка. Там, под видом уколов инсулина, хранилось сильное снотворное. Жертва начала неожиданно резко брыкаться, показывая несоизмеримую с хрупким телом силу, непроизвольно дотрагиваясь до его паха, распаляя и без того едва сдерживаемое желание. Но он был сильнее. И опытнее. Повалил на пол, не давая возможности крикнуть, зажимая рукой и рот, и нос. Вскоре с ужасом понял, что жертва уже не сопротивляется, а бьется в конвульсиях, задыхаясь. Пришлось ее перевернуть, зафиксировать руки надо головой и сделать то, что он никогда и ни с кем не делал — прижаться губами к губам, чтобы освободить свою руку и дать ее возможность вздохнуть хотя бы носом.
Она с шумом втянула воздух, дернула головой, но он уже успел достать шприц. На миг замер, наслаждаясь непривычным ощущением — первым в своей жизни сладким поцелуем, а потом, поцеловав в засос, воткнул тонкую иглу в плечо. Жертва взвизгнула, выгнулась дугой, пытаясь отбиться, а он все продолжал целовать, наслаждаясь вкусом и ощущениями. Вкусом… она пила недавно кофе. Он обожал кофе.
