* * *
Ровные столбики цифр расплывались перед глазами в бессмысленные темные пятна. Как же невыносимо жарко сегодня, тягучая, влажная духота. Кажется, на лоснящемся экране сейчас выступят капли пота. Бесконечный летний вечер, обманчиво ясный. Еще светло, значит, у нее достаточно времени и сил, можно столько всего успеть, невероятно много. Только почему-то слипаются глаза, табличные линии пляшут, теряют привычные ровные углы, путаются в хаотичных узорах. Это все жара виновата, липкая, давящая.
Ольга не любила внезапность поздних летних ночей. Она часто упускала момент наступления темноты, ловила его только с накатившей усталостью, резкой, неожиданной, накопившейся за день в двойном объеме от сложных решений и бесконечной рутины. Такое часто случалось вечерами в офисе, когда ее взгляд, цепко хватающий цифры на мониторе, часами не обращался к огромному окну. И потом она удивленно смотрела на часы. Не может быть, десять вечера? Ведь только что было светло.
А сегодня без защиты комфортного кабинета, прохладного кожаного кресла, ледяного потока из кондиционера Ольга начала выдыхаться еще засветло. Она сидела на открытой площадке возле автомойки, где мойщик трудился над ее машиной, пыталась ухватить еще несколько кусков рабочей информации. Ольга никак не могла устроиться на жестком пластиковом стуле, ноющая к вечеру шея еле удерживала голову над ай-педом. Рассеянная несобранность ласково и мягко подкралась к ней, потом парализовала намертво. Как же хочется бросить все на полуслове, полуцифре… Не сдаваться, еще хотя бы чуть-чуть, последний отчет, вот эти несколько столбцов, и все. Ольга зажмурилась, потерла виски и сделала глоток минеральной воды.
Надо же, так не вовремя она вымоталась. Именно сейчас, перед завтрашними переговорами. Обидно, год готовиться к этой встрече и все равно чувствовать себя застигнутой врасплох. И еще полная нелепость, оказаться на этой захолустной автомойке. Между заброшенной стройкой и унылыми складами, в старом облезлом гараже. Площадка, засыпанная мелкой щебенкой – слой пыли на лаковых босоножках от Валентино. Мойщик – поджарый юнец со стареньким пылесосом и шлангом для полива клумб. Присвистнул, оглядывая белый мазерати, когда она подъехала. Парень, ты вообще в своей жизни к чему-нибудь дороже жигулей прикасался? Развернуться, уехать, поискать другую мойку? Куда? Поздно уже, времени нет.
– Вы машину сможете хорошо помыть?
Угрюмо буркнул, приоткрыв наискось отколотый зуб:
– Помою, как надо. Не верите – езжайте в другое место.
Ольга недовольно поджала губы, но все-таки загнала автомобиль в гараж.
Мойщик включил пылесос в розетку, испачканная рука потянулась за ключами.
– Оставляйте, через пару часов будет готова.
– Нет уж, я здесь подожду, если не возражаете.
Ольга, не пытаясь сбросить брезгливую гримасу с лица, присела на серо-белый пластиковый стул неподалеку, достала из сумки ай-пед. Еще чего, конечно, она останется и проследит, чтобы этот парень маргинального вида не вздумал прикасаться к ее любимому авто какой-нибудь грязной тряпкой. Она бы вообще никогда в жизни не поехала бы на эту кустарную мойку, если бы не звонок Глеба поздним вечером по дороге домой:
– Оль! Катастрофа! Симомура завтра утром будет у нас. Звонил только что.
– Как завтра? Он же еще месяц собирался в Москве быть!
– Передумал, что-то у него не пошло с москвичами. Ты же знаешь, как с этим японцем: не так поклонились, хокку не вспомнили – все, харакири! Короче, он завтра в восемь в аэропорту будет. Ольчик, ты встретишь?
– У меня встреча с Самсунгами утром, я же тебе говорила. Давай, ты или кто-то из замов встретит, а я пока разгребусь со своими.
– Олюнчик, дорогая моя, так ведь кроме тебя некому встречать. Валера с Игорем в Одессе, а я не могу, ты же знаешь, у меня массаж завтра на полвосьмого. Если спину с утра не проработаю, все – к вечеру скрутит. И потом у меня еще пару дел. А ниже рангом никого нельзя отправлять – японец обидится. Котенок, да ты только встреть его, а мы подтянемся. Я сразу, как только…
Господи, опять котенок, тысячу раз она просила не называть ее так. И снова хорохорится, как мальчишка. Они с Глебом уже почти два года были любовниками, но Ольге все равно резала слух фальшь его бодрых словечек, показная бравада. Она всегда старалась гасить легкое раздражение, но порой срывалась, мелко истерила и потом сама на себя злилась. Не выдержала и сегодня, сказывались три напряженных рабочих дня после отпуска. И почему она до сих пор так и не научилась передавать решение ключевых вопросов замам? За две недели ее отсутствия они накопились лохматой стопкой документов на столе и длинной вереницей закрытых конвертов в электронном почтовом ящике, и все это нужно было просмотреть, разобрать, вникнуть.
– Глеб, ты в своем уме, какая спина? Мы эту встречу год ждали. Да отмени ты хоть раз свой массаж, ничего не случится. Я же не могу разорваться, и перед ребятами из Самсунга неловко, заранее ведь с ними договорилась. Кроме того, меня две недели в стране не было, еще нужно выторг просмотреть. Ты же знаешь, Симомура сходу в бой бросается.
