245 год н.э.
Тамахумба – древний город поселенцев юна на полуострове Юнахан в Мекистаки, и постройки в центре него из гладкого серого камня, скрывала густая растительность. Нагромождения из камня хранили в себе множество тайн, удерживая в стенах тысячи рвущихся наружу голосов, желающих поведать о предках местных поселений. Издалека город казался большой, даже величественный. На равнине стояло много низких домов, что с первого раза было сложно их сосчитать. В отдалении виднелись холмы, покрытые выжженной солнцем сухой травой, среди которой проглядывалась желтизна почвы. Между холмами, извиваясь, текли мельчающие реки. Именно туда бегали собаки во время засухи, лая и устраивая бестолковую возню из-за объедков и добычи. Но всему приходит конец!
Пять лет засухи сменились затяжными ливнями. Наводнения и ветры изрезали холмы и скалы. Реки пенились и шумно текли, выбрасывая за свои пределы неисчислимое количество рыб и водяных крыс, прокладывая путь через горы и равнины, покрытые высокими травами, густыми кустарниками и деревьями, поглощая ручьи и родники. Берега не могли их сдерживать. Вода неслась по равнинам, гнала вперёд плывшие стволы деревьев; кустарники, вырванные с корнем сильным ветром; трупы животных; гнилую листву и траву. Она расширяла долины в озёра и разливалась болотами; заливала рощи орешника; с корнем вымывала фисташковые деревья и каштаны. Неутомимые грозные волны накрывали собой муравейники, норы кротов и полевых мышей. Вода падала с неба, заливая всё земное пространство; подтачивала скалы и уносила на многие мили вперёд камни, песок, глину; она рычала и стонала, забираясь в щели, где скрывались маленькие насекомые; причинив много бедствий всему живому, которое не могло без неё обходиться, уходила под землю. Водопады ревели, ударяясь о пороги. В складках гор скапливалась глинистая вода, и эти горные потоки размывали гранит, песчаники, известняк. Это значительно усложнило работу по строительству высокой полукруглой башни. Её спешили завершить до того, как Венера совершит очередной виток и войдет в сложенный звёздами знак, предрекавший большую битву. Юна возводили её, готовясь к сражению. Как предсказал их жрец У-Кодиш-Ум: «Больше не будет возможным строить что-либо ещё. В жизни племени намечаются перемены!» Суеверный древний народ с замиранием ждал решающего часа.
Время перемен ещё не настало: женщины занимались привычными делами, а мужчины налаживали быт, пошатнувшийся с наступлением дождливого сезона. Год для поселенцев джунглей выдался трудным. Потоки грязной воды текли с гор, размывали холмы и заполняли овраги, где паслись стада карликовых овец и ослов, диких лошадей и отощавших быков. Дожди вымывали семена из почвы, оставляя голодными не только травоядных животных, но и сотни семей без урожая.
Выжить любой ценой! Народ не знал, как справиться с такой задачей. Отражать атаки нападающих голодных племен стало сложно, а охотиться вовсе не было возможности. Стада диких коз и кабанов разбегались, оставляя охотников утопать в скользкой жиже. Прежде чем метнуть длинное копьё, охотники юна падали и кричали от злости, норовя обвинить в неудаче другого. Початки кукурузы чернели на корню, а их тяжёлые листья сыпались на землю. Игуаны особенно расплодились и, шипя, сновали под ногами, пожирая оставшийся в поле урожай. Людям ничего не оставалось, только ловить эту юркую живность и питаться ею, пока ливни и наводнения, наносящие им серьезный урон, не прекратятся.
Рано утром солнце выскользнуло из-за туч. Его жаркие лучи потянулись к земле, проникая в болота и покрывая грязь сухой коркой. Свежесть утра, когда вода, ручейками струившаяся по земле, казалась легкой и не опасной, и покрывала растения жемчужными каплями, обрадовала народ. Небесный водный поток совсем недавно стих, превращаясь в едва накрапывающий дождь, что позволило мужчинам завершить привычные дела до обеда и ближе к вечеру уйти на охоту. Остальным жителям Тамахумба поутру следовало приняться за работу по возведению крыши главной башни. Башня! Сквозь заросли высокой ивы её не было видно, но зато проникал острый запах реки, над которой неспешно плыл туман. За ним хорошо просматривалась водная поверхность, где сверкали тонкие нити водорослей, белые кувшинки и крупные багровые лилии. В камышах, не страшась себя обнаружить, наводили шорох крупные пестрые утки. Берег густо порос жёлтыми мелкими лютиками и бледным диким льном. В зарослях заячьей капусты, как ни странно, копошились чибисы. Над ними, трепеща тонкими прозрачными крыльями, летали стрекозы. Хлопая крыльями, над водой резвились журавли. Пробегая по берегу реки в сторону зарослей кустарника краснолиста, оленёнок остановился и прислушался. Он заметил, что в тихой рассветной дымке два человека вели неспешную беседу, но не испугались их.
– Яшиш-Пуйло, почему нам нельзя улететь обратно? – Задал вопрос молодой мужчина с застывшим взглядом. Он будто пытался разглядеть своё будущее, молчавшее за тяжёлой темно-зелёной завесой лиан. За уютной видимостью мира в любую секунду могло произойти что угодно: от набега чужаков до огненного удара молнии.
